Книга ворона: Книга Ворона. ЖИВЫЕ ВЕДЫ РУСИ. ОТКРОВЕНИЯ РОДНЫХ БОГОВ

Глава 1

Пашка:

Чтоб я еще раз взяла мужика на работу! Твою ма-ашинку, да без тормозов, а!

Серьезно, зла не хватает. Как там мой сосед-коммерсант втирал — бабу брать невы-ыгодно, забеременеет еще, декретные ей плати, больничные. То ли дело, мол, мужик.

Тьфу!

Идиот, декретные за тебя государство платит, а вот когда старший механик смены, чтоб ему пусто было, не является на работу третий раз за месяц и умирающим голосом врет, зараза, в телефон, что у него давление, мне всех мужиков на свете удавить хочется. Ну, не всех… бывают и нормальные, признаю. Но среди автомехаников это исчезающе малая величина! Опять надрался, скотина, и с похмелья проср… все полимеры. Тьфу!

Пришлось оставаться в автосервисе заполночь и самой доводить машину постоянного клиента до ума. Хорошо, Машуня без разговоров осталась сверхурочно, и вдвоем мы все успели.

А куда деваться? Я такая вся из себя хозяйка автосервиса, буржуинка, твою дивизию. За два года работы у меня столько впечатлений накопилось — книгу пора издавать. О мужчинах, о женщинах и о железном коне, через которого они извращенно имеют друг друга в мозг.

Ладно. Кузьмин завтра получит расчет, а я опять дам объявление в сеть. Требуется механик в частный автосервис, зарплата от семидесяти тысяч, соцпакет и так далее… И мстительно припишу: желательно женщина! Нашла же я сначала Машку, а потом Дарью Петровну? Найду и еще одну.

Бодро пробежавшись по скрипучему январскому снежку до стоянки, где оставила свою девочку, я на секунду остановилась у машины и подняла голову к небу. Из серой ночной мглы на землю медленно и торжественно сыпалось белое безмолвие. Эх, благодать… Ну и пусть ноги дрожат от усталости, а голова раскалывается, когда я еще такую красоту увижу? Зима в этом году в Москве такая, какой давно не было — в меру с морозцем и очень снежная. Головная боль для коммунальщиков и автомобилистов, но я на секунду позволила себе снова стать просто Пашкой, девчонкой с куцыми белобрысыми хвостиками в свалившейся на затылок вязаной шапке.

Мгновение пришло и ушло, а я бодро шлепнулась на водительское сиденье и потерла ладони — ух, подмерзли! Быстро окинула взглядом приборную панель — зараза, опять датчик незамерзайки на нуле, забыла! Сапожник без сапог…

И именно в этот момент, когда я уже повернула ключ зажигания в замке, откуда-то сверху на лобовое стекло смачно плюхнулось… твою машину за мотор!!!

— Ах ты, курва крылатая! — высунувшись наружу, заорала я, глядя вверх. Там, на обледенелой ветке, сидела довольная как слон ворона и нагло таращилась на меня, словно смачная клякса птичьего помета на моем автомобиле была ее давно запланированной и злокозненной шуточкой, которая удалась.

— Чтоб у тебя хвост отвалился, падла пернатая! — раздражение, накопленное за день, нашло выход. — Чтоб тебя кошки съели! Чтоб из тебя чучело сделали, корова в перьях!

— Кар-р! — возмутилась засранка и затрясла на меня хвостовым оперением. — Кар-р-р!

— Сама такая! Весь капот уделала, ты слона сожрала, что ли, гадина?! — я таки выскочила из машины и оценила ущерб. Ы-ы-ы-ы-ы… стекло надо мыть. Не то чтобы это так трудно, но не в час ночи зимой на стоянке, в мороз, когда даже птичье гуано примерзло к стеклу за считаные мгновения! А незамерзайки в системе — пшик и две фиги.

— Кар-р-р!

— А ну пошла вон, кор-р-рова крылатая! — рассвирепела я, схватила какую-то ледышку и запустила в поганку. Пусть улетает, мало ли, вдруг у нее опять недержание приключится?

— Да кар-р-р тебе, дур-р-ра! — внятно сказала ворона и спикировала прямо на меня, целясь в лицо здоровенным клювом. От неожиданности я шарахнулась, взмахнула руками, потеряла равновесие и рухнула навзничь. Вроде не ударилась, но вокруг стало темно. Кажется, эта зараза меня клюнула… в лоб. Твою ма-ашинку, это что за ворона такая, чтоб с одного удара взрослого человека вырубить?!

Это было последнее, о чем я успела подумать. Меня вдруг закрутило, швырнуло, стало дико больно, как будто меня живьем проворачивают через мясорубку. А еще через мгновение я поняла, что падаю на что-то круглое, огромное и волосатое, как спина доисторического мамонта, скольжу по нему, опять падаю… а потом надо мной склоняется великан, которому я и свалилась на башку, и тянет ко мне здоровенную жуткую ручищу.

— Кар-р! — из горла вырвалось только хриплое и на изумление настоящее карканье, и я, наконец, потеряла сознание окончательно.

Лорд Крайчестер:

Шагая по зимнему переулку, я совершенно не чувствовал холода. Злость вымораживала так, как никакому внешнему холоду и не снилось. Убил бы! Знать бы кого… Полчаса назад я был уверен, что напал на след, что стоит аккуратно потянуть за ниточку — и дело наконец сдвинется с мертвой точки.

Напал, как же! Надо мной просто посмеялись… Поманили кончиком хвоста, а затем обрубили его, буквально у меня на глазах. И уже не в первый раз! «Ничего, — мысленно пообещал я, потирая замерзшие руки. — Доберусь! Все равно доберусь! И тогда…» Я представил, что сделаю со своим врагом, и не удержался от усмешки. Для начала вырву внутренности и на шею намотаю, а потом… Да, смеяться буду уже я.

Я на секунду остановился, вдохнул морозный воздух с едва заметным запахом соли и водорослей. Достал из кармана портсигар, и к запаху моря добавилась пряная нотка дорогого табака. Хорошо… Знаю, что привычка дурная и вредная, но успокаивает, а сейчас мне это надо. Холодная голова — залог успеха. Гнев и ярость больше мешают, чем помогают. Злость — выдохнуть, она непродуктивна. Спокойствие — вдохнуть. Простенький ритуал сработал, и я двинулся дальше.

Ворон читать онлайн — Бертрис Смолл

Бертрис Смолл

Ворон

В память о моем друге Томе Е. Хаффе:

Тому, который всегда оставался Томом, за исключением того времени, когда он был Дженнифер.

До новой встречи, дорогой

Любовь отдает только себя и ничего не берет взамен, Любовь ничем не владеет, и ею нельзя обладать, Поскольку любви нужна любовь.

Кахлил Джибран, Пророк

Пролог. ГДЕ-ТО В ВЕЧНОСТИ

В Большом Зале Дифида, окруженная зловещим облаком фиолетового тумана, внезапно появилась Анхарид, королева Справедливого народа.

О ее появлении возвестил удар грома, который так мощно потряс кровлю, что все находящиеся в зале в страхе посмотрели вверх, опасаясь быть погребенными под ее обломками.

Когда туман рассеялся, перед взорами присутствующих предстала женщина необычайной красоты. Справедливости ради надо заметить, что Анхарид все же была не столь прекрасна, как ее сестра, Рианон, жена принца, владельца Дифида. Наряд королевы мерцал таинственными переливами перламутра. Ее длинные золотистые волосы были заплетены в семь кос, каждую из которых украшали жемчуг и драгоценные камни, вспыхивающие при малейшем движении головы, когда королева неторопливо оглядывалась по сторонам, рассматривая все своим серебристо-голубым взором.

Тейрнион, лорд Гвента, и его хорошенькая жена, Илейн, стояли со своим сыном, Анвилом. Взгляд Анхарид на мгновение потеплел, когда она увидела маленького мальчика. Заметив же Бронуин Белую Грудь, дерзко сидевшую рядом с Пауелом, принцем Дифида, глаза королевы вновь стали суровыми. Стыда не было у этой Бронуин. Она восседала на половине скамьи властелина, словно имела на то право, и вызывающе смотрела на королеву Справедливого народа как на непрошеную гостью. Пауел, надо отдать ему должное, чувствовал себя неловко и выглядел подавленным.

— Сестра! — раздался нежный, но вместе с тем настойчивый голос.

Анхарид обернулась и обняла свою старшую сестру. С едва заметной торжествующей улыбкой она взглянула на Рианон. Народу Кимри не удалось ее уничтожить, хотя одному Богу известно, как они старались. Красота Рианон еще больше расцвела за эти мучительные четыре года.

— Будь милосердна, сестра. — Эти беззвучно произнесенные Рианон слова были тем не менее услышаны Анхарид.

— Сомневаюсь, что они проявили к тебе хоть каплю сострадания, — также беззвучно ответила королева Справедливого народа.

— Некоторые из них заботились обо мне, — заметила Рианон.

— Я знаю, и мой гнев их не коснется, — сказала Анхарид и, отвернувшись от старшей сестры, громко обратилась к присутствующим.

Она обдуманно и осторожно подбирала слова. Тех, кто был добр к ее сестре, Анхарид осыпала благодеяниями и сказочными богатствами, которые будут сопутствовать их семьям и потомкам на тысячу поколений вперед. На тех же, кто умышленно и расчетливо обижал Рианон, королева наложила страшное проклятье. Тишина, воцарившаяся в Большом Зале во время речи Анхарид, была такая, что казалась зримой.

Потом королева взглянула на мужа Рианон, восседавшего на троне, обхватив голову руками. Силой воли она заставила его посмотреть на нее, и, когда их взгляды встретились, Анхарид заговорила вновь. В ее голосе уже не было гнева, а только глубокая печаль.

— Пауел, властелин Дифида, — обратилась она. — Когда ты приехал, чтобы взять в жены мою сестру, Рианон просила тебя только о двух вещах: любить только ее и полностью доверять ей. Это все, что она хотела взамен тех жертв, на которые пошла, чтобы стать твоей женой. Ты предал ее. Ты не смог доверять Рианон, когда твои люди осуждали ее только за то, что она не была из народа Кимри, и по этой причине сомневались в ее верности. Но если даже Справедливый народ и простит тебя, останется ли твое сердце верным ей?

Нет, Пауел Дифида. Твоя любовь не выдержала испытаний, как и твоя вера в Рианон. Даже зная о великих жертвах, на которые она пошла ради тебя, ты оставил ее без помощи, неспособной защитить себя и зажатой между двумя мирами. За это, Пауел Дифида, ты понесешь наказание.

Затем Анхарид, королева Справедливого народа, объявила приговор Пауелу, приговор столь суровый, что все присутствующие затаили дыхание в благоговейном страхе перед его изощренностью. Когда смысл наказания полностью дошел до сознания Пауела, его глаза широко раскрылись от ужаса и он всем своим существом восстал против возмездия, которое заслужил.

Перед пораженными взорами придворных Дифида зал стал наполняться серебристой дымкой.

Раздался еще один ужасающий удар грома, который мгновенно рассеял туман, и все увидели, что Анхарид и Рианон исчезли. Бронуин Белая Грудь скулила, охваченная страхом, с жалобным видом уцепившись за руку Пауела. Он яростно сбросил ее руку и закричал вслед жене:

— Рианон! Рианон! Ри-а-нон!

Ответа не последовало, и по мере того как голос Пауела отдавался эхом и затихал в стенах Большого Зала, глубокая, скорбная тишина окутывала всех и все.

Часть I. УИНН ИЗ ГАРНОКА УЭЛЬС, 1066

Если в сумерках памяти нам суждено еще раз встретиться, мы вновь поговорим друг с другом и ты споешь мне таинственную песню.

Кахлил Джибран, Пророк

Глава 1

Уинн из поместья Гарнок пристально смотрела на могилу своего отца. Всего месяц прошел с того момента, когда Оуен ап Льюилин случайно встретил свою смерть. Могильный холм уже начал зарастать травой, и скоро он будет похож на соседний, под которым покоится ее мать. Как будто все так и было во веки веков. Как будто под холмом не было ничего, кроме земли. Она почувствовала, как слеза потекла по щеке, и нетерпеливо смахнула ее. Уинн не плакала, когда умирал отец. Слезы для слабых, а она не могла быть слабой, как другие женщины. На их плечи не ложилась ответственность за большое, доходное поместье, которое надо сохранить для подрастающего наследника. Им не надо было беспокоиться о безопасности младшего брата и трех сестер.

«Ты оставил мне тяжелую ношу, отец», — с глубоким вздохом сказала Уинн. Оуен ап Льюилин был высоким красивым мужчиной в расцвете лет. Хотя он владел одним из самых богатых поместий во всем Морганнуиге, никто не завидовал ему, включая короля, Граффидда ап Льюилина, его дальнего кузена. В воинственном Уэльсе он прослыл миролюбивым, хотя, когда того требовал случай, он брался за свой меч.

Но все же всему остальному он предпочитал свои земли и стада, свою жену и семью, и он старался не совершать ничего такого, что подвергло бы опасности его родных и близких.

Люди считали, что ему во всем сопутствует удача. В двадцать два года он взял в жены первую красавицу Уэльса, Маргиад, прозванную Жемчужиной. Она подарила ему четырех дочерей и сына. Родив последнюю дочь, она умерла, но даже после такой утраты его по-прежнему считали счастливчиком.

Дети росли здоровыми, и он, конечно, мог жениться второй раз. Оуен был завидным женихом, однако вторично он не женился. Он страстно любил свою жену и глубоко переживал ее смерть. Те, кто знал Оуена ап Льюилина близко, заметили, что после потери Маргиад он перестал смеяться легко и часто, как раньше. Последнюю дочь он назвал Map, что означало на древнем языке Кимри «печаль». Он любил девчушку не меньше других сестер, так как не был жестоким, но он не был уже и прежним, таким, как до смерти Маргиад, Жемчужины. Оуен безжалостно перегружал себя работой, словно пытаясь убежать от реальности вдовства. Не будучи слишком гордым, он не видел ничего зазорного в том, чтобы взять в руки серп и поработать в поле вместе со своими крепостными и рабами. В тот самый день, когда Оуен ап Льюилин погиб, он решил перекрыть крышу амбара соломой. Весенние дожди и зимняя непогода разрушили кровлю. Нагруженный соломой, он оступился и упал с крыши прямо на кучу сена. Вилы, небрежно оставленные в сене, пронзили ему сердце, и он мгновенно умер.

Наследнику Гарнока было всего десять лет, и, хотя фактически имение принадлежало ему, управлять им он не мог из-за столь юного возраста. Эта тяжелая ноша легла на плечи его старшей сестры, пятнадцатилетней Уинн; поскольку не было подходящего родственника мужского пола. К счастью, у сирот осталась бабушка по отцовской линии, Энид, которая вела дом, оставив Уинн надзор за большим наследством брата. Были еще и другие проблемы, которые надо было уладить, и Уинн опасалась, что не сможет справиться с ними.

Как лорд Гарнока, ее маленький брат был желанным женихом, но Уинн сомневалась в разумности обручения Дьюи ап Оуена в таком раннем возрасте. В те времена не было ничего необычного в женитьбе десятилетних мальчиков. Но если вдруг Дьюи умрет в детстве, семья его жены может от ее имени потребовать богатые земли Гарнока. Что тогда будет с сестрами и бабушкой? Стоя у могилы отца, Уинн нахмурилась, ибо она знала ответ на этот вопрос. Все они останутся без крова и без пенни в кармане. Все было так сложно. Надо подыскать мужей для Кейтлин, Дилис и Map. Как ей подступиться к этому? У нее самой еще не было мужа.

— Кар! Кар!

Уинн обернулась на резкий голос и хлопанье крыльев. Большой черный ворон глядел на нее с соседнего дерева. Он склонил голову набок, словно вопрошая, что держит девушку на вершине открытого холма под порывами резкого ветра, в котором уже чувствовалось приближение дождя. Слабая улыбка коснулась губ Уинн. Ворон был ее старинным другом. Казалось, у него нет возраста, он все время присутствовал в ее жизни. Ее отец всегда подшучивал над ней, говоря, что это, должно быть, самый старый ворон из всех живущих, поскольку, по его мнению, вороны не относятся к числу особых долгожителей. Но сейчас Уинн была уверена, что птица, смотрящая на нее, именно та, которую она знала всю свою жизнь.

— Привет, Дью! — поздоровалась Уинн, чувствуя себя удивительно спокойно в присутствии ворона. — У меня сегодня нет для тебя хлеба, извини.

Птица, казалось, была огорчена ее словами и издала слабый гортанный звук.

— О, — ласково сказала Уинн. — Я оскорбила твои чувства, верно?

Ты прилетел вовсе не за хлебом, а чтобы успокоить меня, старина Дью.

Что ж, мои заботы сегодня, конечно, серьезнее твоих.

Она тихо засмеялась.

— А вдруг люди подумают, что я сумасшедшая или колдунья, потому что я разговариваю с вороном? Мы ведь с тобой старые друзья, правда?

Ворон, казалось, кивнул головой.

Уинн это позабавило.

— Я, пожалуй, пойду, старина Дью. Мне не решить все трудности, стоя здесь и болтая с тобой. Позаботься сам о себе и не слишком воруй зерно, когда мы на следующей неделе будем сеять.

И она стала спускаться с холма, а ворон продолжал наблюдать за ней, удобно устроившись на дереве; но когда упала первая капля дождя, птица ворча улетела в поисках укрытия.

Торопясь домой, Уинн накинула на голову шерстяную шаль. Весенние дожди могут быть коварно обманчивы, а ей не хотелось схватить простуду. Дома по крайней мере будет тепло. Странно, но, несмотря на близость к реке, в нем всегда было сухо. В детстве ее интересовал предок, который построил дом на мысу возвышающемся над рекой. Взрослея, она поняла, что, расположенный таким образом, дом был уязвим лишь с одной стороны, но та сторона дома была окружена каменной стеной с тяжелыми дубовыми воротами, окованными железом, которые закрывались и запирались на засовы на закате солнца или во время опасности.

За этими стенами находились основные постройки имения, главный амбар, кузница, кухня, конюшни, псарня, голубятня, колодец и огород.

Дом был построен из камня и дерева, крыша покрыта соломой, в которой было несколько отверстий для дымоходов, что указывало на богатство хозяина поместья. Внутри основной этаж занимал зал, протянувшийся вдоль всего здания и поднимающийся на два этажа вверх.

Над той частью зала, которая занимала лишь один этаж, на втором этаже находилась небольшая солнечная комната — спальня Оуена ап Льюилина и его жены. Это было исключением из общепринятого правила, когда лорд и его семья спали в одной комнате, занавесками отделяя одну кровать от другой.

Уинн быстро пробежала сквозь ворота, так как небеса буквально разверзлись, и добралась до дома, облегченно вздохнув. Она стряхнула капли дождя с тяжелой шали, и та стала почти что сухой. Завернувшись в нее, Уинн вошла в зал. В двух очагах весело горел огонь, и, как обычно, было уютно и сухо. Ее зеленые глаза обежали зал, заметив бабушку Энид, говорившую что-то слугам, которые принесли вечернюю трапезу, затем остановились на брате Дьюи, весело игравшем со щенками и сестричкой Map, потом Уинн перевела взор на двух сестер, Кейтлин и Дилис, которые, по обыкновению, сидели и сплетничали. Увидев ее, Дилис вскочила и подбежала к старшей сестре.

— Где ты была? — захныкала она. — Мы так боялись! Мы узнали, что на нашем берегу вновь появились ирландские работорговцы. Что, если они схватили бы тебя? Что тогда с нами будет? — Ее хорошенький ротик принял обиженный вид.

Кейтлин подошла к ним и тоном превосходства сказала:

— Она опять была на могиле, ведь правда, Уинн? Не понимаю, почему ты туда ходишь. Там ничего нет. Отец давно умер. Дилис права.

Ирландцы совершают налеты. Тебе следует быть более благоразумной в своих странствиях.

— Спасибо тебе, дорогая сестра, за заботу, — сухо ответила Уинн. — Откуда ты узнала об ирландцах? Их нечего бояться. Мы слишком далеко от берега, чтобы они смогли побеспокоить нас.

— Приезжал гонец! — воскликнула Дилис. — Когда ты ушла.

— Разве я была так далеко, что за мной нельзя было послать? — резко спросила Уинн. — В конце концов, мне виден был дом. Я не заметила никакого всадника.

— Ты его не видела, возможно, потому, что опять предавалась мечтам, — ответила Кейтлин. — Гонец прискакал, сообщил новость и немедленно покинул нас, — так приказал ему его хозяин. Я полагаю, Ризу из Сант-Брайда нужен каждый человек, пока опасность не минует.

— Так это Риз прислал гонца, чтобы предупредить об ирландских работорговцах? — Уинн была озадачена. — Любезно с его стороны, но, думаю, необязательно.

— Нет! Нет! — глупо хихикала Дилис, танцуя около старшей сестры; ее золотисто-каштановые волосы разлетались в разные стороны.

— Замолчи, ты, глупая негодница! — прикрикнула на сестру Кейтлин. — Я передам Уинн послание. — Она повернулась к старшей сестре. — Риз из Сант-Брайда приедет навестить нас. Он будет говорить с тобой об очень важном деле, — гордо сказала Кейтлин, — а это значит только одно: он хочет на тебе жениться. Я сказала гонцу, чтобы он передал своему хозяину, что ты будешь рада и сочтешь за честь принять его, когда ему будет удобно. Если ты выйдешь за Риза, тогда и мы сможем найти богатых мужей! Какая возможность для нас! Ты рада, Уинн?

Слова сестры сначала поразили, а потом обеспокоили Уинн.

— Нет, — наконец сказала она, тщательно подбирая слова. — Нет, я совсем не в восторге от перспективы стать предметом его ухаживаний.

Мне придется отказать ему, если он будет просить моей руки, а отказывая, трудно сохранить дружбу, Кейтлин.

— Отказать ему? Почему ты откажешь ему? — завизжала Кейтлин. — Ты погубишь всех нас, ты, эгоистка, до того как разделаются с тобой!

Уинн вздохнула.

— Кейтлин, подумай немного. Почему могущественный военачальник, владелец большого замка, хочет взять меня в жены? О, у меня неплохое приданое, но имя не столь знатное. Риз из Сант-Брайда может иметь жену и с приданым, и с именем. Зачем ему я?

— Кого это волнует, почему он хочет именно тебя? — раздраженно сказала Кейтлин. — Неужели ты ничего не понимаешь, Уинн? Имея Риза свояком и вдобавок наше приличное приданое, мы можем выбрать хороших мужей. Кроме того, мы в родстве с самим королем.

— Наша родственная связь с Граффидом ап Льюилином столь тонка, что едва различима, — небрежно ответила Уинн. — Если Риз и собирается ухаживать за мной, то только из-за нашего брата.

— Какое Дьюи имеет к этому отношение? — поинтересовалась Дилис, наморщив свой хорошенький лобик.

— Наш брат — ребенок. Если с ним что случится до того, как он вырастет, женится и станет отцом, Гарнок будет принадлежать мне. К счастью, у нас нет ближайших родственников-мужчин, которые представляли бы угрозу наследству Дьюи. Можешь быть уверена, что именно это и имеет в виду Риз, желая поухаживать за мной, — возможную кончину Дьюи. Я не позволю ускорить переселение брата в мир иной, что даст возможность Ризу через меня заполучить Гарнок. Линия передачи поместья по наследству вполне ясна. Сначала через мужскую линию к третьему колену, а затем через женскую, начиная со старшей сестры. Риз из Сант-Брайда никогда даже не видел меня. А может, я лысая или беззубая? Но он все равно возьмет меня, чтобы завладеть Гарноком.

— Ты с ума сошла? — сказала Кейтлин, не глядя на сестру — Нет, — вступила в разговор бабушка. — Она, возможно, права. Но все же мы не будем судить строго Риза из Сант-Брайда, пока не выслушаем его. А вдруг его предложение окажется искренним? Уинн — практичная девочка. Она ясно видит, в чем ее притягательная сила для могущественного лорда. Хотя Дьюи и является лордом Гарнока, она наследница Гарнока до тех пор, пока у него не появится собственный сын. И все же, моя девочка, — сказала Энид, нежно обняв внучку, — Кейтлин поступила правильно, сказав гонцу, что ты примешь лорда из Сант-Брайда.

— Будем надеяться, что ирландцы отвлекут его на несколько месяцев, — пробормотала Уинн. — Меньше всего сейчас мне нужен поклонник. Надо посадить пшеницу и позаботиться о сене, чтобы было чем кормить скот зимой. Вы же знаете, как трудно на нашей почве вырастить хлеб.

— Сегодня еще четыре коровы отелились, — сказал Дьюи, подойдя к сестрам.

— Старушка Блодвен опять принесла близнецов, и один из них — это крошечный бычок, Уинн.

Она улыбнулась ему, вытаскивая соломинки из его черных волос и нежно взъерошив их.

— Малютка бычок, — повторила она. — Если он хоть наполовину пойдет в собственного отца, он для нас будет просто незаменим.

Довольный Дьюи улыбнулся, а Кейтлин помрачнела.

— Быки и коровы! — раздраженно сказала она. — Неужели это все, о чем ты можешь думать, Уинн?

— Кто-то из нас должен думать о хозяйстве, если мы хотим сохранить поместье, если ты хочешь сохранить свое приданое, — пока я не выдам замуж тебя и Дилис, — ответила ей Уинн.

— Мое приданое — это мое приданое, — твердо сказала Кейтлин.

— Твое приданое — часть поместья, и в первую очередь надо думать о Гарноке, — ответила ей Уинн.

— Есть еще одна причина, по которой ты должна выйти замуж за Риза из Сант-Брайда, если он попросит твоей руки, — упрямо продолжала настаивать Кейтлин. — Ни одна женщина не может управлять поместьем. Я просто не понимаю, почему бы тебе не выйти замуж. Сделай это, и пусть Риз возьмет на себя все хозяйские заботы, пока ты не разорила нас!

— Уинн не надо выходить замуж, если она не хочет этого, ты, эгоистичная корова! — вступился за старшую сестру Дьюи, гневно сверкая голубыми глазами. — Я лорд Гарнока, я сказал вам свое слово!

— Лорд Гарнока! Лорд Гарнока! — передразнила его Дилис, поскольку они с Кейтлин были близки. — Ты всего лишь коротышка!

— Я такой же большой, как и ты, — ответил он смело, протягивая руку, чтобы дернуть Дилис за одну из ее длинных кос, и усмехаясь от удовольствия, предвкушая ее вопли.

Кейтлин хотела шлепнуть брата, чтобы защитить Дилис, но он увернулся от ее руки и, хорошенько нацелившись, пнул ее по голени. Кейтлин взвыла от ярости, потому что удар Дьюи оказался метким.

— Промахнулась! Промахнулась! — смеялся он над ней, прыгая вокруг, пока она терла больное место.

Уинн схватила брата за шиворот и крепко держала его.