- Любовь к жизни
Женщина вернулась надеть калоши, потому что трава была мокрая от росы, а когда она снова вышла на крыльцо, то увидела, что муж, поджидая ее, залюбовался прелестным распускающимся бутоном миндаля и забыл обо всем на свете. Она поглядела по сторонам, поискала глазами в высокой траве между фруктовыми деревьями.
— Где Волк? — спросила она.
— Только что был здесь.
Уолт Ирвин оторвался от своих наблюдений над чудом расцветающего мира и тоже огляделся кругом.
— Мне помнится, я видел, как он погнался за кроликом.
— Волк! Волк! Сюда! — позвала Медж.
И они пошли по усеянной восковыми колокольчиками тропинке, ведущей вниз через заросли мансаниты, на проселочную дорогу.
Ирвин сунул себе в рот оба мизинца, и его пронзительный свист присоединился к зову Медж.
Она поспешно заткнула уши и нетерпеливо поморщилась:
— Фу! Такой утонченный поэт — и вдруг издаешь такие отвратительные звуки! У меня просто барабанные перепонки лопаются. Знаешь, ты, кажется, способен пересвистать уличного мальчишку.
— А-а! Вот и Волк.
Среди густой зелени холма послышался треск сухих веток, и внезапно на высоте сорока футов над ними, на краю отвесной скалы, появилась голова и туловище Волка. Из-под его крепких, упершихся в землю передних лап вырвался камень, и он, насторожив уши, внимательно следил за этим летящим вниз камнем, пока тот не упал к их ногам. Тогда он перевел свой взгляд на хозяев и, оскалив зубы, широко улыбнулся во всю пасть.
— Волк! Волк! Милый Волк! — сразу в один голос закричали ему снизу мужчина и женщина.
Услышав их голоса, пес прижал уши и вытянул морду вперед, словно давая погладить себя невидимой руке.
Потом Волк снова скрылся в чаще, а они, проводив его взглядом, пошли дальше. Спустя несколько минут за поворотом, где спуск был более отлогий, он сбежал к ним, сопровождаемый целой лавиной щебня и пыли. Волк был весьма сдержан в проявлении своих чувств. Он позволил мужчине потрепать себя разок за ушами, претерпел от женщины несколько более длительное ласковое поглаживание и умчался далеко вперед, словно скользя по земле, плавно, без всяких усилий, как настоящий волк.
По сложению это был большой лесной волк, но окраска шерсти и пятна на ней изобличали не волчью породу. Здесь уже явно сказывалась собачья стать. Ни у одного волка никто еще не видел такой расцветки. Это был пес, коричневый с ног до головы — темно-коричневый, красно-коричневый, коричневый всех оттенков. Темно-бурая шерсть на спине и на шее, постепенно светлея, становилась почти желтой на брюхе, чуточку как будто грязноватой из-за упорно пробивающихся всюду коричневых волосков. Белые пятна на груди, на лапах и над глазами тоже казались грязноватыми, — там тоже присутствовал этот неизгладимо-коричневый оттенок. А глаза горели, словно два золотисто-коричневых топаза.
Мужчина и женщина были очень привязаны к своему псу. Может быть, потому, что им стоило большого труда завоевать его расположение. Это оказалось нелегким делом с самого начала, когда он впервые неизвестно откуда появился около их маленького горного коттеджа. Изголодавшийся, с разбитыми в кровь лапами, он задушил кролика у них на глазах, под самыми их окнами, а потом едва дотащился до ручья и улегся под кустами черной смородины. Когда Уолт Ирвин спустился к ручью посмотреть на незваного гостя, он был встречен злобным рычанием. Таким же рычанием была встречена и Медж, когда она, пытаясь завязать миролюбивые отношения, притащила псу огромную миску молока с хлебом.
Гость оказался весьма несговорчивого нрава. Он пресекал все их дружественные попытки — стоило только протянуть к нему руку, как обнажались грозные клыки и коричневая шерсть вставала дыбом. Однако он не уходил от их ручья, спал тут и ел все, что ему приносили, но только после того, как люди, поставив еду на безопасном расстоянии, сами удалялись. Ясно было, что он остается здесь только потому, что не в состоянии двигаться. А через несколько дней, немного оправившись, он внезапно исчез.
На том, вероятно, и кончилось бы их знакомство, если бы Ирвину не пришлось в это самое время поехать в северную часть штата. Взглянув случайно в окно, когда поезд проходил недалеко от границы между Калифорнией и Орегоном, Ирвин увидел своего недружелюбного гостя. Похожий на бурого волка, усталый и в то же время неутомимый, он мчался вдоль полотна, покрытый пылью и грязью после двухсотмильного пробега.
Ирвин не любил долго раздумывать. На следующей станции он вышел из поезда, купил в лавке мяса и поймал беглеца на окраине города.
Обратно Волка доставили в багажном вагоне, и таким образом он снова попал в горный коттедж. На этот раз его на целую неделю посадили на цепь, и муж с женой любовно ухаживали за ним. Однако им приходилось выражать свою любовь с величайшей осторожностью. Замкнутый и враждебный, словно пришелец с другой планеты, пес отвечал злобным рычанием на все их ласковые уговоры. Но он никогда не лаял. За все время никто ни разу не слышал, чтобы он залаял.
Приручить его оказалось нелегкой задачей. Однако Ирвин любил трудные задачи. Он заказал металлическую пластинку с выгравированной надписью: «Вернуть Уолту Ирвину, Глен-Эллен, округ Сонома, Калифорния». На Волка надели ошейник, к которому наглухо прикрепили эту пластинку. После этого его отвязали, и он мгновенно исчез. Через день пришла телеграмма из Мендосино: за двадцать часов пес успел пробежать сто миль к северу, после чего был пойман.
Обратно Волка доставила транспортная контора. Его привязали на три дня, на четвертый отпустили, и он снова исчез. На этот раз Волк успел добраться до южных районов Орегона. Там его снова поймали и снова вернули домой. Всякий раз, как его отпускали, он убегал — и всегда убегал на север. Словно какая-то неодолимая сила гнала его на север. «Тяга к дому», как выразился однажды Ирвин, когда ему вернули Волка из Северного Орегона.
В следующий раз бурый беглец успел пересечь половину Калифорнии, весь штат Орегон и половину Вашингтона, прежде чем его перехватили и доставили обратно по принадлежности. Скорость, с которой он совершал свои пробеги, была просто поразительна. Подкормившись и передохнув, Волк, едва только его отпускали на свободу, обращал всю свою энергию в стремительный бег. Удалось точно установить, что за первый день он пробегал около ста пятидесяти миль, а затем в среднем около ста миль в день, пока кто-нибудь не ухитрялся его поймать. Возвращался он всегда тощий, голодный, одичавший, а убегал крепкий, отдохнувший, набравшись новых сил. И неизменно держал путь на север, влекомый каким-то внутренним побуждением, которого никто не мог понять.
В этих безуспешных побегах прошел целый год, но, наконец, пес примирился с судьбой и остался близ коттеджа, где когда-то в первый день задушил кролика и спал у ручья. Однако прошло еще немало времени, прежде чем мужчине и женщине удалось погладить его. Это была великая победа. Волк отличался такой необщительностью, что к нему просто нельзя было подступиться. Никому из гостей, бывавших в коттедже, не удавалось завести с ним добрые отношения. Глухое ворчание было ответом на все такие попытки. А если кто-нибудь все же отваживался подойти поближе, верхняя губа Волка приподнималась, обнажая острые клыки, и слышалось злобное, свирепое рычание, наводившее страх даже на самых отчаянных храбрецов и на всех соседних собак, которые отлично знали, как рычат собаки, но никогда не слыхали рычания волка.
Прошлое этого пса было покрыто мраком неизвестности. История его жизни начиналась с Уолта и Медж. Он появился откуда-то с юга, но о прежнем его владельце, от которого он, по-видимому, сбежал, ничего не удалось разузнать. Миссис Джонсон, ближайшая соседка, у которой Медж покупала молоко, уверяла, что это клондайкская собака. Ее брат работал на приисках среди льдов в этой далекой стране, и поэтому она считала себя авторитетом по такого рода вопросам.
Да, впрочем, с ней и не спорили. Кончики ушей у Волка явно были когда-то жестоко обморожены, они так и не заживали. Кроме того, он был похож на аляскинских собак, снимки которых Ирвин и Медж не раз видели в журналах. Они часто разговаривали о прошлом Волка, пытаясь представить себе по тому, что они читали и слышали, какую жизнь этот пес вел на далеком Севере. Что Север все еще тянул его к себе, это они знали. По ночам Волк тихонько скулил, а когда поднимался северный ветер и пощипывал морозец, им овладевало страшное беспокойство и он начинал жалобно выть. Это было похоже на протяжный волчий вой. Но он никогда не лаял. Никакими средствами нельзя было исторгнуть у него хотя бы один звук на естественном собачьем языке.
За долгое время, в течение которого Ирвин и Медж добивались расположения Волка, они нередко спорили о том, кто же будет считаться его хозяином. Оба считали его своим и хвастались малейшим проявлением привязанности с его стороны. Но преимущество с самого начала было на стороне Ирвина, и главным образом потому, что он был мужчина. Очевидно, Волк понятия не имел о женщинах. Он совершенно не понимал женщин. С юбками Медж он никак не мог примириться, — заслышав их шелест, всякий раз настораживался и грозно ворчал. А в ветреные дни ей совсем нельзя было к нему подходить.
Но Медж кормила его. Кроме того, она царствовала в кухне, и только по ее особой милости Волку разрешалось туда входить. И Медж была совершенно уверена, что завоюет его, несмотря на такое страшное препятствие, как ее юбка. Уолт же пошел на уловки — он заставлял Волка лежать у своих ног, пока писал, а сам то и дело поглаживал и всячески уговаривал его, причем работа двигалась у него очень медленно. В конце концов Уолт победил, вероятно, потому, что был мужчиной, но Медж уверяла, что если бы он употребил всю свою энергию на писание стихов и оставил бы Волка в покое, им жилось бы лучше и денег водилось бы больше.
— Пора бы уж получить известие о моих последних стихах, — заметил Уолт, после того как они минут пять молча спускались по крутому склону. — Уверен, что на почте уже лежат для меня денежки и мы превратим их в превосходную гречневую муку, в галлон кленового сиропа и новые калоши для тебя.
— И в чудесное молочко от чудесной коровы миссис Джонсон, — добавила Медж. — Завтра ведь первое, как ты знаешь.
Уолт невольно поморщился, но тут же лицо его прояснилось, и он хлопнул себя рукой по карману куртки.
— Ничего! У меня здесь готова самая удойная корова во всей Калифорнии.
— Когда это ты успел написать? — живо спросила Медж и добавила с упреком: — Даже не показал мне!
— Я нарочно приберег эти стихи, чтобы прочесть тебе по дороге на почту, вот примерно в таком местечке, — сказал он, показывая рукой на сухой пень, на котором можно было присесть.
Тоненький ручеек бежал из-под густых папоротников, журча, переливался через большой, покрытый скользким мхом камень, и пересекал тропинку прямо у их ног. Из долины доносилось нежное пение полевых жаворонков, а кругом, то поблескивая на солнечном свету, то исчезая в тени, порхали огромные желтые бабочки.
В то время как Уолт вполголоса читал свое произведение, внизу, в чаще, послышался какой-то шум. Это был шум тяжелых шагов, к которому время от времени примешивался глухой стук вырвавшегося из-под ноги камня. Когда Уолт, кончив читать, поднял взгляд на жену, ожидая ее одобрения, на повороте тропинки показался человек. Он шел с непокрытой головой, и пот катился с него градом. Одной рукой он то и дело вытирал себе лицо платком, в другой он держал новую шляпу и снятый с шеи совершенно размокший крахмальный воротничок. Это был рослый человек, крепкого сложения; мускулы его так и просились наружу из-под тесного черного пиджака, купленного, по-видимому, совсем недавно в магазине готового платья.
— Жаркий денек… — приветствовал его Уолт.
Уолт старался поддержать добрые отношения с окрестными жителями и не упускал случая расширить круг своих знакомых.
Человек остановился и кивнул.
— Не очень-то я привык к такой жаре, — отвечал он, словно оправдываясь. — Я больше привык к температуре градусов около тридцати мороза.
— Ну, такой у нас здесь не бывает! — засмеялся Уолт.
— Надо полагать, — отвечал человек. — Да я, правду сказать, и не хочу этого. Я разыскиваю мою сестру. Вы случайно не знаете, где она живет? Миссис Джонсон, миссис Уильям Джонсон.
— Так вы, наверно, ее брат из Клондайка? — воскликнула Медж, и глаза ее загорелись любопытством. — Мы так много о вас слышали!
— Он самый, мэм, — скромно отвечал он. — Меня зовут Скифф Миллер. Я, видите ли, хотел сделать ей сюрприз.
— Так вы соверршенно правильно идете. Только вы шли не по дороге, а напрямик, лесом.
Медж встала и показала на ущелье вверху, в четверти мили от них.
— Вон видите там сосны? Идите к ним по этой узенькой тропинке. Она сворачивает направо и приведет вас к самому дому миссис Джонсон. Тут уж с пути не собьешься.
— Спасибо, мэм, — отвечал Скифф Миллер.
— Нам было бы очень интересно услышать от вас что-нибудь о Клондайке,
— сказала Медж. — Может быть, вы разрешите зайти к вам, пока вы будете гостить у вашей сестры? А то еще лучше — приходите с ней как-нибудь к нам пообедать.
— Да, мэм, благодарю вас, мэм, — машинально пробормотал Скифф, но тут же, спохватившись, добавил: — Только я ведь недолго здесь пробуду: опять отправлюсь на Север. Сегодня же уеду с ночным поездом. Я, видите ли, подрядился на работу: казенную почту возить.
Медж выразила сожаление по этому поводу, а Скифф Миллер уже повернулся, чтобы идти, но в эту минуту Волк, который рыскал где-то поблизости, вдруг бесшумно, по-волчьи, появился из-за деревьев.
Рассеянность Скиффа Миллера как рукой сняло. Глаза его впились в собаку, и глубочайшее изумление изобразилось на его лице.
— Черт побери! — произнес он раздельно и внушительно.
Он с сосредоточенным видом уселся на пень, не замечая, что Медж осталась стоять. При звуке его голоса уши Волка опустились, и пасть расплылась в широчайшей улыбке. Он медленно приблизился к незнакомцу, обнюхал его руки, а затем стал лизать их.
Скифф Миллер погладил пса по голове.
— Ах, черт подери! — все так же медленно и внушительно повторил он. — Простите, мэм, — через секунду добавил он, — я просто в себя не приду от удивления. Вот и все.
— Да мы и сами удивились, — шутливо отвечала она. — Никогда еще не бывало, чтобы Волк так прямо пошел к незнакомому человеку.
— Ах, вот как вы его зовете! Волк! — сказал Скифф Миллер.
— Для меня просто непонятно его расположение к вам. Может быть, дело в том, что вы из Клондайка? Ведь это, знаете, клондайкская собака.
— Да, мэм, — рассеянно произнес Миллер.
Он приподнял переднюю лапу Волка и внимательно осмотрел подошву, ощупывая и нажимая на пальцы.
— Мягкие стали ступни, — заметил он. — Давненько он, как видно, не ходил в упряжке.
— Нет, знаете, это просто удивительно! — вмешался Уолт. — Он позволяет вам делать с ним все, что вы хотите.
Скифф Миллер встал. Никакого замешательства теперь уже не замечалось в нем.
— Давно у вас эта собака? — спросил он деловитым, сухим тоном.
И тут Волк, который все время вертелся возле и ластился к нему, вдруг открыл пасть и залаял. Точно что-то вдруг прорвалось в нем — такой это был странный, отрывистый, радостный лай. Но, несомненно, это был лай.
— Вот это для меня новость! — сказал Скифф Миллер.
Уолт и Медж переглянулись. Чудо свершилось: Волк залаял.
— Первый раз слышу, как он лает! — промолвила Медж.
— И я тоже первый раз слышу, — отвечал Скифф Миллер.
Медж поглядела на него с улыбкой. По-видимому, этот человек — большой шутник.
— Ну еще бы, — сказала она, — ведь вы с ним познакомились пять минут тому назад!
Скифф Миллер пристально поглядел на нее, словно стараясь обнаружить в ее лице хитрость, которую эта фраза заставила его заподозрить.
— Я думал, вы догадались, — медленно произнес он. — Я думал, вы сразу поняли — по тому, как он ластился ко мне. Это мой пес. И зовут его не Волк. Его зовут Бурый.
— Ах, Уолт! — невольно вырвалось у Медж, и она жалобно поглядела на мужа.
Уолт мгновенно выступил на ее защиту.
— Откуда вы знаете, что это ваша собака? — спросил он.
— Потому что моя, — последовал ответ.
Скифф Миллер медленно поглядел на него и сказал, кивнув в сторону Медж:
— Откуда вы знаете, что это ваша жена? Вы просто скажете: потому что это моя жена. И я ведь тоже могу ответить, что это, дескать, за объяснение? Собака моя. Я вырастил и воспитал ее. Уж мне ли ее не знать! Вот, поглядите, я вам сейчас докажу.
Скифф Миллер обернулся к собаке.
— Эй, Бурый! — крикнул он. Голос его прозвучал резко и властно, и тут же уши пса опустились, словно его приласкали. — А ну-ка?
Пес резко, скачком, повернулся направо.
— Эй, пошел!
И пес, сразу перестав топтаться на месте, бросился вперед и так же внезапно остановился, слушая команду.
— Могу заставить его проделать все это просто свистом, — сказал Миллер. — Ведь он у меня вожаком был.
— Но вы же не собираетесь взять его с собой? — дрожащим голосом спросила Медж.
Человек кивнул.
— Туда, в этот ужасный Клондайк, на эти ужасные мучения.
Он снова кивнул.
— Да нет, — прибавил он, — не так уж там плохо. Поглядите-ка на меня: разве я, по-вашему, не здоровяк?
— Но для собак ведь это такая ужасная жизнь — вечные лишения, непосильный труд, голод, мороз! Ах, я ведь читала, я знаю, каково это.
— Да, был случай, когда я чуть не съел его как-то раз на Мелкоперой реке, — мрачно согласился Миллер. — Не попадись мне тогда лось на мушку, был бы ему конец.
— Я бы скорей умерла! — воскликнула Медж.
— Ну, у вас здесь, конечно, другая жизнь, — пояснил Миллер. — Вам собак есть не приходится. А когда человека скрутит так, что из него вот-вот душа вон, тогда начинаешь рассуждать по-иному. Вы в таких переделках никогда не бывали, а значит, и судить об этом не можете.
— Так ведь в этом-то все и дело! — горячо настаивала Медж. — В Калифорнии собак не едят. Так почему бы вам не оставить его здесь? Ему здесь хорошо, и голодать ему никогда не придется, — вы это сами видите. И не придется страдать от убийственного холода, от непосильного труда. Здесь его нежат и холят. Здесь нет этой дикости ни в природе, ни в людях. Никогда на него не обрушится удар кнута. Ну, а что до погод, то ведь вы сами знаете: здесь и снегу-то никогда не бывает.
— Ну, уж зато летом, извините, жара адская, просто терпения нет, — засмеялся Миллер.
— Но вы не ответили нам! — с жаром продолжала Медж. — А что вы можете предложить ему в этих ваших северных краях?
— Могу предложить еду, когда она у меня есть, а обычно она бывает.
— А когда нет?
— Тогда, значит, и у него не будет.
— А работа?
— Работы вдоволь! — нетерпеливо отрезал Миллер. — Да, работы без конца, и голодуха, и морозище, и все прочие удовольствия. Все это он получит, когда будет со мной. Но он это любит. Он к этому привык, знает эту жизнь. Для нее он родился, для нее его и вырастили. А вы просто ничего об этом не знаете. И не понимаете, о чем говорите. Там его настоящая жизнь, и там он будет чувствовать себя всего лучше.
— Собака останется здесь, — решительно заявил Уолт, — так что продолжать этот спор нет никакого смысла.
— Что-о? — протянул Скифф Миллер, угрюмо сдвинув брови, и на его побагровевшем лбу выступила упрямая складка.
— Я сказал, что собака останется здесь, и на этом разговор окончен. Я не верю, что это ваша собака. Может быть, вы ее когда-нибудь видели. Может быть, даже когда-нибудь и ездили на ней по поручению хозяина. А то, что она слушается обычной команды северного погонщика, это еще не доказывает, что она ваша. Любая собака с Аляски слушалась бы вас точно так же. Кроме того, это, несомненно, очень ценная собака. Такая собака на Аляске — клад, и этим-то и объясняется ваше желание завладеть ею. Во всяком случае, вам придется доказать, что она ваша.
Скифф Миллер выслушал эту длинную речь невозмутимо и хладнокровно, только лоб у него еще чуточку потемнел, и громадные мускулы вздулись под черным сукном пиджака. Он спокойно смерил взглядом этого стихоплета, словно взвешивая, много ли силы может скрываться под его хрупкой внешностью.
Затем на лице Скиффа Миллера появилось презрительное выражение, и он промолвил резко и решительно:
— А я говорю, что могу увести собаку с собой хоть сию же минуту.
Лицо Уолта вспыхнуло, он весь как-то сразу подтянулся, и все мышцы у него напряглись. Медж, опасаясь, как бы дело не дошло до драки, поспешила вмешаться в разговор.
— Может быть, мистер Миллер и прав, — сказала она. — Боюсь, что он прав. Волк, по-видимому, действительно знает его: и на кличку «Бурый» откликается и сразу встретил его дружелюбно. Ты ведь знаешь, что пес никогда ни к кому так не ластится. А потом, ты обратил внимание как он лаял? Он просто был вне себя от радости. А отчего? Ну, разумеется, оттого, что нашел мистера Миллера.
Бицепсы Уолта перестали напрягаться. Даже плечи его безнадежно опустились.
— Ты, кажется, права, Медж, — сказал он. — Волк наш не Волк, а Бурый, и, должно быть, он действительно принадлежит мистеру Миллеру.
— Может быть, мистер Миллер согласится продать его? — сказала она. — Мы могли бы его купить.
Скифф Миллер покачал головой, но уже совсем не воинственно, а скорей участливо, мгновенно отвечая великодушием на великодушие.
— У меня пять собак было, — сказал он, пытаясь, по-видимому, как-то смягчить свой отказ, — этот ходил вожаком. Это была самая лучшая упряжка на всю Аляску. Никто меня не мог обогнать. В тысяча восемьсот девяносто пятом году мне давали за них пять тысяч чистоганом, да я не взял. Правда, тогда собаки были в цене. Но не только потому мне такие бешеные деньги предлагали, а уж очень хороша была упряжка. А Бурый был лучше всех. В ту же зиму мне за него давали тысячу двести — я не взял. Тогда не продал и теперь не продам. Я, видите ли, очень дорожу этим псом. Три года его разыскиваю. Прямо и сказать не могу, до чего я огорчился, когда его у меня свели, и не то что из-за цены, а просто… привязался к нему, как дурак, простите за выражение. Я и сейчас просто глазам своим не поверил, когда его увидал. Подумал, уж не мерещится ли мне. Прямо как-то не верится такому счастью. Ведь я его сам вынянчил. Спать его укладывал, кутал, как ребенка. Мать у него издохла, так я его сгущенным молоком выкормил — два доллара банка. Себе-то я этого не мог позволить: черный кофе пил. Он никогда никакой матери не знал, кроме меня. Бывало, все у меня палец сосет, постреленок. Вот этот самый палец. — Скифф Миллер так разволновался, что уже не мог говорить связно, а только вытянул вперед указательный палец и прерывистым голосом повторил: — Вот этот самый палец,
— словно это было неоспоримым доказательством его права собственности на собаку.
Потом он совсем замолчал, глядя на свой вытянутый палец.
И тут заговорила Медж.
— А собака? — сказала она. — О собаке-то вы не думаете?
Скифф Миллер недоуменно взглянул на нее.
— Ну, скажите, разве вы подумали о ней? — повторила Медж.
— Не понимаю, к чему вы клоните.
— А ведь она, может быть, тоже имеет некоторое право выбирать, — продолжала Медж. — Может быть, у нее тоже есть свои привязанности и свои желания. Вы с этим не считаетесь. Вы не даете ей выбрать самой. Вам и в голову не пришло, что, может быть, Калифорния нравится ей больше Аляски. Вы считаетесь только с тем, что вам самому хочется. Вы с ней обращаетесь так, будто это мешок картофеля или охапка сена, а не живое существо.
Миллеру эта точка зрения была, по-видимому, внове. Он с сосредоточенным видом стал обдумывать так неожиданно вставший перед ним вопрос. Медж сейчас же постаралась воспользоваться его нерешительностью.
— Если вы в самом деле ее любите, то ее счастье должно быть и вашим счастьем, — настаивала она.
Скифф Миллер продолжал размышлять про себя, а Медж бросила торжествующий взгляд на мужа и прочла в его глазах горячее одобрение.
— То есть вы что же это думаете? — неожиданно спросил пришелец из Клондайка.
Теперь Медж, в свою очередь, поглядела на него с полным недоумением.
— Что вы хотите сказать? — спросила она.
— Так вы что ж, думаете, что Бурому захочется остаться здесь, в Калифорнии?
Она уверенно кивнула в ответ:
— Убеждена в этом.
Скифф Миллер снова принялся рассуждать сам с собой, на этот раз уже вслух. Время от времени он испытующе поглядывал на предмет своих размышлений.
— Он был работяга, каких мало. Сколько он для меня трудился! Никогда не отлынивал от работы. И еще тем он был хорош, что умел сколотить свежую упряжку так, что она работала на первый сорт. А уж голова у него! Все понимает, только что не говорит. Что ни скажешь ему, все поймет. Вот посмотрите-ка на него сейчас: он прекрасно понимает, что мы говорим о нем.
Пес лежал у ног Скиффа Миллера, опустив голову на лапы, настороженно подняв уши и быстро переводя внимательный взгляд с одного из говоривших на другого.
— Он еще может поработать. Как следует может поработать. И не один год. И ведь я люблю его, крепко люблю, черт возьми!
После этого Скифф Миллер еще раза два раскрыл рот, но так и закрыл его, ничего не сказав. Наконец он выговорил:
— Вот что. Я вам сейчас скажу, что я сделаю. Ваши слова, мэм, действительно имеют… как бы это сказать… некоторый смысл. Пес потрудился на своем веку, много потрудился. Может быть, он и впрямь заработал себе спокойное житье и теперь имеет полное право выбирать. Во всяком случае, мы ему дадим решить самому. Как он сам захочет, так пусть и будет. Вы оставайтесь и сидите здесь, как сидели, а я распрощаюсь с вами и пойду как ни в чем не бывало. Ежели он захочет, может остаться с вами. А захочет, может идти со мной. Я его звать не буду. Но и вы тоже не зовите.
Вдруг он подозрительно глянул на Медж и добавил:
— Только уж, чур, играть по-честному! Не уговаривать его, когда я спиной повернусь…
— Мы будем играть честно… — начала было Медж.
Но Скифф Миллер прервал ее уверения:
— Знаю я эти женские повадки! Сердце у женщин мягкое, и стоит его задеть, они способны любую карту передернуть, на любую хитрость пойти и врать будут, как черти… Прошу прощения, мэм, я ведь это вообще насчет женского пола говорю.
— Не знаю, как и благодарить вас… — начала дрожащим голосом Медж.
— Еще неизвестно, есть ли вам за что меня благодарить, — отрезал Миллер. — Ведь Бурый еще не решил. Я думаю, вы не станете возражать, если я пойду медленно. Это ведь будет только справедливо, потому что через каких-нибудь сто шагов меня уже не будет видно.
Медж согласилась.
— Обещаю вам честно, — добавила она, — мы ничего не будем делать, чтобы повлиять на него.
— Ну, так теперь, значит, я ухожу, — сказал Скифф Миллер тоном человека, который уже распрощался и уходит.
Уловив перемену в его голосе, Волк быстро поднял голову и стремительно вскочил на ноги, когда увидел, что Медж и Миллер, прощаясь, пожимают друг другу руки. Он поднялся на задние лапы и, упершись передними в Медж, стал лизать руку Скиффа Миллера. Когда же Скифф протянул руку Уолту, Волк снова повторил то же самое: уперся передними лапами в Уолта и лизал руки им обоим.
— Да, сказать по правде, невесело обернулась для меня эта прогулочка,
— заметил Скифф Миллер и медленно пошел прочь по тропинке.
Он успел отойти шагов на двадцать. Волк, не двигаясь, глядел ему вслед, напряженно застыв, словно ждал, что человек вот-вот повернется и пойдет обратно. Вдруг он с глухим жалобным визгом стремительно бросился за Миллером, нагнал его, любовно и бережно схватил за руку и мягко попытался остановить.
Увидев, что это ему не удается, Волк бросился обратно к сидевшему на пне Уолту Ирвину, схватил его за рукав и тоже безуспешно пытался увлечь его вслед за удаляющимся человеком.
Смятение Волка явно возрастало. Ему хотелось быть и там и здесь, в двух местах одновременно, и с прежним своим хозяином и с новым, а расстояние между ними неуклонно увеличивалось. Он в возбуждении метался, делая короткие нервные скачки, бросаясь то к одному, то к другому в мучительной нерешительности, не зная, что ему делать, желая быть с обоими и не будучи в состоянии выбрать. Он отрывисто и пронзительно взвизгивал, дышал часто и бурно. Вдруг он уселся, поднял нос кверху, и пасть его начала судорожно открываться и закрываться, с каждым разом разеваясь все шире. Одновременно судорога стала все сильнее сводить ему глотку. Пришли в действие и его голосовые связки. Сначала почти ничего не было слышно — казалось, просто дыхание с шумом вырывается из его груди, а затем раздался низкий грудной звук, самый низкий, какой когда-либо приходилось слышать человеческому уху. Все это было своеобразной подготовкой к вою.
Но в тот самый момент, когда он, казалось, вот-вот должен был завыть во всю глотку, широко раскрытая пасть захлопнулась, судороги прекратились, и пес долгим, пристальным взглядом посмотрел вслед уходящему человеку. Потом повернул голову и таким же пристальным взглядом поглядел на Уолта. Этот молящий взгляд остался без ответа. Пес не дождался ни слова, ни знака, ему ничем не намекнули, не подсказали, как поступить.
Он опять поглядел вперед и, увидев, что его старый хозяин приближается к повороту тропинки, снова пришел в смятение. Он с визгом вскочил на ноги и вдруг, словно осененный внезапной мыслью, устремился к Медж. Теперь, когда оба хозяина от него отступились, вся надежда была на нее. Он уткнулся мордой в колени хозяйке, стал тыкаться носом ей в руку — это был его обычный прием, когда он чего-нибудь просил. Затем он попятился и, шаловливо изгибая все туловище, стал подскакивать и топтаться на месте, скребя передними лапами по земле, стараясь всем своим телом, от молящих глаз и прижатых к спине ушей до умильно помахивающего хвоста, выразить то, чем он был полон, ту мысль, которую он не мог высказать словами.
Но и это он вскоре бросил. Холодность этих людей, которые до сих пор никогда не относились к нему холодно, подавляла его. Он не мог добиться от них никакого отклика, никакой помощи. Они не замечали его. Они точно умерли.
Он повернулся и молча поглядел вслед уходящему хозяину. Скифф Миллер уже дошел до поворота. Еще секунда — и он скроется из глаз. Но он ни разу не оглянулся. Он грузно шагал вперед, спокойно, неторопливо, точно ему не было ровно никакого дела до того, что происходит за его спиной.
Вот он свернул на повороте и исчез из виду. Волк ждал долгую минуту молча, не двигаясь, словно обратившись в камень, но камень, одухотворенный желанием и нетерпением. Один раз он залаял коротким, отрывистым лаем и опять подождал. Затем повернулся и мелкой рысцой побежал к Уолту Ирвину. Он обнюхал его руку и растянулся у его ног, глядя на опустевшую тропинку.
Маленький ручеек, сбегавший с покрытого мохом камня, вдруг словно стал журчать звончей и громче. И ничего больше не было слышно, кроме пения полевых жаворонков. Большие желтые бабочки беззвучно проносились в солнечном свете и исчезали в сонной тени. Медж ликующим взглядом поглядела на мужа.
Через несколько минут Волк встал. В движениях его чувствовались теперь спокойствие и уверенность. Он не взглянул ни на мужчину, ни на женщину; глаза его были устремлены на тропинку. Он принял решение. И они поняли это; поняли также и то, что для них самих испытание только началось.
Он сразу побежал крупной рысью, и губы Медж уже округлились, чтобы вернуть его ласковым окликом, — ей так хотелось позвать его! Но ласковый оклик замер у нее на губах. Она невольно поглядела на мужа и встретилась с его суровым, предостерегающим взглядом. Губы ее сомкнулись, она тихонько вздохнула.
А Волк мчался уже не рысью, а вскачь. И скачки его становились все шире и шире. Он ни разу не обернулся, его волчий хвост был вытянут совершенно прямо. Одним прыжком он срезал угол на повороте и скрылся.
Джек Лондон — Бурый Волк читать онлайн
Джек Лондон
БУРЫЙ ВОЛК
Трава была еще покрыта росою, и она задержалась несколько, чтобы надеть калоши. Выйдя из дому, она нашла мужа, погруженного в созерцание распускающегося миндального бутона. Она окинула ищущим взором высокую траву и местность вокруг фруктовых деревьев.
— Где же Волк?
— Он только что был здесь. — Уолт Ирвин мигом оторвался от поэтических и метафизических раздумий, вызванных чудом органического развития цветка, и посмотрел вдаль. — Я видел, как он гнался за кроликом.
— Волк! Волк! Сюда! Волк!.. — закричала Мэдж. Они миновали расчищенную полянку и пошли по лесной тропинке, украшенной восковыми колокольчиками манзаниты.
Ирвин всунул в рот мизинцы обеих рук и помог ей резким свистом.
Закрыв уши ладонями, она сделала гримасу.
— Однако для поэта, нежно настроенного, ты умеешь издавать довольно-таки некрасивые звуки. Мои барабанные перепонки… знаешь, они полопались. Ты свистишь громче, чем…
— Орфей?
— Нет, я хотела сказать: чем уличный бродяга, — заключила она строго.
— Поэзия не мешает быть практичным. Мне, по крайней мере, она не мешает. Я не обладаю ведь тем легкомысленным гением, который неспособен продавать свои перлы журналам.
Он принял шутливо-напыщенный вид и продолжал:
— Я не певец чердаков, но я и не салонный соловей. Почему? Да потому, что я практичен. Песнями я богат; а их я могу превращать — конечно, обменивая — в домик, увитый цветами, в прекрасный горный луг, в рощицу… Наконец, во фруктовый сад из тридцати семи деревьев, в длинную грядку ежевики да в две короткие грядки земляники, не говоря уже о четверти мили журчащего ручья. Я — торгаш красоты, продавец песен, и о пользе я не забываю. Нет, моя дорогая Мэдж, я не забываю. Я пою песни и, благодаря издателям журналов, превращаю их в дыхание западного ветра, шепчущего в наших рощах, и в журчание струй и ручейков между мшистых камней. И от журчащих струй и дыханий ветерка зарождается песнь: то снова моя песнь возвращается ко мне: она не та, какую я пел, она другая, но вместе с тем она та же самая, но только чудесно преображенная…
— О, если бы все твои превращения были так удачны! — засмеялась она.
— Назови хоть одно неудачное.
— Эти два великолепных сонета, которые ты превратил в корову, оказавшуюся потом по дойности худшей в округе.
— Она была прекрасна… — начал он.
— Но она не давала молока, — прервала его Мэдж.
— Но она была красива, не правда ли? — настаивал он.
— Вот тут-то и видно, что не всегда красота приносит пользу. А вот и Волк.
В чаще, покрывающей склон холма, раздался треск сухостоя, и вслед за этим, в сорока футах над ними, на краю скалистой стены, показалась волчья голова. Его передние лапы сдвинули камешек, и с настороженными ушами и неподвижными глазами он наблюдал падение камня, пока тот не ударился о землю у их ног. Тогда Волк перевел на них взгляд, оскалил зубы и словно ухмыльнулся.
— Волк! Волк, хороший Волк! — звали его мужчина и женщина.
При звуке их голосов собака прижала уши, и голова ее как будто ластилась под лаской невидимой руки.
Они смотрели, как она лезла обратно в чащу, и продолжали идти. Несколько минут спустя на повороте дороги, где спуск был не так крут, Волк присоединился к ним. Он сдержанно проявлял свои чувства. После того как мужчина потрепал его около ушей, а женщина приласкала, он вырвался и помчался вперед по тропинке; скоро он был уже далеко. Он бежал, без усилий — совсем по-волчьи — скользя по земле.
Сложением и тяжестью он походил на крупного волка. Но окраска говорила за то, что волком он не был. Эта окраска выдавала в нем собаку — бурая, темно-коричневая, с красноватым оттенком. Спина и плечи были темно-бурой окраски, которая светлела на боках, а на животе становилась темно-желтой. Белые пятна на горле, на лапах и над глазами казались грязноватыми, ибо в них также проглядывал бурый оттенок. Глаза его напоминали топазы.
И женщина и мужчина одинаково любили эту собаку. Быть может, отчасти это было связано с теми усилиями, каких стоило им завоевать ее расположение. Когда собака впервые странным образом попала в их горный домик, приручение ее оказалось далеко не легким делом. Голодная, с израненными ногами, она прибежала неизвестно откуда и тотчас же изловила кролика под самыми их окнами. Затем она потащилась вниз и заснула у ручья, около кустиков ежевики. Когда Ирвин подошел, чтобы осмотреть гостя, тот и на него злобно зарычал; такая же встреча ждала Мэдж, когда она спустилась, чтобы предложить ему, в знак мира, большую тарелку моченного в молоке хлеба.
Гость этот оказался очень необщительной собакой и отвергал все их попытки сближения, не позволяя себя тронуть, всякий раз угрожающе скаля зубы и ощетинивая шерсть. И все же собака осталась. Она ночевала у ручья и съедала пищу, которую они ей приносили, предварительно удостоверившись, что они отошли на достаточное расстояние. Очевидно, она оставалась у них только потому, что находилась в необычайно жалком физическом состоянии. Когда же она немного поправилась, то сразу исчезла.
Тем бы все и кончилось, если бы Ирвин вскоре не поехал по делам в северную часть штата. Проезжая в поезде на границе между Калифорнией и Орегоном, он посмотрел случайно в окно и вдруг увидел своего необщительного гостя, бегущего вдоль дороги, подобно бурому волку. Собака бежала, усталая, но неутомимая, покрытая пылью и грязью от двухсотмильного пробега.
Ирвин был очень импульсивен — как настоящий поэт. Он слез с поезда на следующей станции, купил у мясника мяса и поймал бродягу в окрестностях города. Обратный путь был совершен в багажном вагоне, и таким-то образом Волк вторично вернулся в горный коттедж. Здесь он был привязан в течение недели и обласкан обоими супругами. Но ласка их оставалась вынужденно осторожной. Далекий и чуждый, как пришелец с другой планеты, Волк отвечал рычанием на их нежные слова. Он никогда не лаял. За все время его пребывания у них они никогда не слышали его лая.
Приручить его было нелегко. Но Ирвин любил такого рода задачи. Он заказал металлическую пластинку с надписью: «Возвратите Уолту Ирвину. Глен Эллен, Округ Сонома, Калифорния». Эта пластинка была привинчена к ошейнику, надетому на шею собаки. Затем ее отпустили, после чего она немедленно исчезла. День спустя была получена телеграмма из Мендосинского округа. В двадцать часов собака пробежала сто миль к северу и все еще бежала, когда ее поймали.
Она вернулась со скорым поездом из Уэльс-Фарго, была привязана в течение трех дней; на четвертый — ее освободили, и она снова убежала. На этот раз она достигла Южного Орегона раньше, чем ее поймали и вернули. Всегда, как только ей давали свободу, собака убегала, и всегда — в северном направлении. Как будто какая-то навязчивая идея гнала ее к северу. Ирвин назвал это «инстинктом дома», истратив гонорар за целый сонет на уплату за возвращение собаки из Северного Орегона.
Читать онлайн «Бурый волк» автора Лондон Джек — RuLit
Джек Лондон
Бурый волк
Женщина вернулась надеть калоши, потому что трава была мокрая от росы, а когда она снова вышла на крыльцо, то увидела, что муж, поджидая ее, залюбовался прелестным распускающимся бутоном миндаля и забыл обо всем на свете. Она поглядела по сторонам, поискала глазами в высокой траве между фруктовыми деревьями.
— Где Волк? — спросила она.
— Только что был здесь.
Уолт Ирвин оторвался от своих наблюдений над чудом расцветающего мира и тоже огляделся кругом.
— Мне помнится, я видел, как он погнался за кроликом.
— Волк! Волк! Сюда! — позвала Медж.
И они пошли по усеянной восковыми колокольчиками тропинке, ведущей вниз через заросли мансаниты, на проселочную дорогу.
Ирвин сунул себе в рот оба мизинца, и его пронзительный свист присоединился к зову Медж.
Она поспешно заткнула уши и нетерпеливо поморщилась:
— Фу! Такой утонченный поэт — и вдруг издаешь такие отвратительные звуки! У меня просто барабанные перепонки лопаются. Знаешь, ты, кажется, способен пересвистать уличного мальчишку.
— А-а! Вот и Волк.
Среди густой зелени холма послышался треск сухих веток, и внезапно на высоте сорока футов над ними, на краю отвесной скалы, появилась голова и туловище Волка. Из-под его крепких, упершихся в землю передних лап вырвался камень, и он, насторожив уши, внимательно следил за этим летящим вниз камнем, пока тот не упал к их ногам. Тогда он перевел свой взгляд на хозяев и, оскалив зубы, широко улыбнулся во всю пасть.
— Волк! Волк! Милый Волк! — сразу в один голос закричали ему снизу мужчина и женщина.
Услышав их голоса, пес прижал уши и вытянул морду вперед, словно давая погладить себя невидимой руке.
Потом Волк снова скрылся в чаще, а они, проводив его взглядом, пошли дальше. Спустя несколько минут за поворотом, где спуск был более отлогий, он сбежал к ним, сопровождаемый целой лавиной щебня и пыли. Волк был весьма сдержан в проявлении своих чувств. Он позволил мужчине потрепать себя разок за ушами, претерпел от женщины несколько более длительное ласковое поглаживание и умчался далеко вперед, словно скользя по земле, плавно, без всяких усилий, как настоящий волк.
По сложению это был большой лесной волк, но окраска шерсти и пятна на ней изобличали не волчью породу. Здесь уже явно сказывалась собачья стать. Ни у одного волка никто еще не видел такой расцветки. Это был пес, коричневый с ног до головы — темно-коричневый, красно-коричневый, коричневый всех оттенков. Темно-бурая шерсть на спине и на шее, постепенно светлея, становилась почти желтой на брюхе, чуточку как будто грязноватой из-за упорно пробивающихся всюду коричневых волосков. Белые пятна на груди, на лапах и над глазами тоже казались грязноватыми, — там тоже присутствовал этот неизгладимо-коричневый оттенок. А глаза горели, словно два золотисто-коричневых топаза.
Мужчина и женщина были очень привязаны к своему псу. Может быть, потому, что им стоило большого труда завоевать его расположение. Это оказалось нелегким делом с самого начала, когда он впервые неизвестно откуда появился около их маленького горного коттеджа. Изголодавшийся, с разбитыми в кровь лапами, он задушил кролика у них на глазах, под самыми их окнами, а потом едва дотащился до ручья и улегся под кустами черной смородины. Когда Уолт Ирвин спустился к ручью посмотреть на незваного гостя, он был встречен злобным рычанием. Таким же рычанием была встречена и Медж, когда она, пытаясь завязать миролюбивые отношения, притащила псу огромную миску молока с хлебом.
Гость оказался весьма несговорчивого нрава. Он пресекал все их дружественные попытки — стоило только протянуть к нему руку, как обнажались грозные клыки и коричневая шерсть вставала дыбом. Однако он не уходил от их ручья, спал тут и ел все, что ему приносили, но только после того, как люди, поставив еду на безопасном расстоянии, сами удалялись. Ясно было, что он остается здесь только потому, что не в состоянии двигаться. А через несколько дней, немного оправившись, он внезапно исчез.
На том, вероятно, и кончилось бы их знакомство, если бы Ирвину не пришлось в это самое время поехать в северную часть штата. Взглянув случайно в окно, когда поезд проходил недалеко от границы между Калифорнией и Орегоном, Ирвин увидел своего недружелюбного гостя. Похожий на бурого волка, усталый и в то же время неутомимый, он мчался вдоль полотна, покрытый пылью и грязью после двухсотмильного пробега.
Ирвин не любил долго раздумывать. На следующей станции он вышел из поезда, купил в лавке мяса и поймал беглеца на окраине города.
Обратно Волка доставили в багажном вагоне, и таким образом он снова попал в горный коттедж. На этот раз его на целую неделю посадили на цепь, и муж с женой любовно ухаживали за ним. Однако им приходилось выражать свою любовь с величайшей осторожностью. Замкнутый и враждебный, словно пришелец с другой планеты, пес отвечал злобным рычанием на все их ласковые уговоры. Но он никогда не лаял. За все время никто ни разу не слышал, чтобы он залаял.
Приручить его оказалось нелегкой задачей. Однако Ирвин любил трудные задачи. Он заказал металлическую пластинку с выгравированной надписью: «Вернуть Уолту Ирвину, Глен-Эллен, округ Сонома, Калифорния». На Волка надели ошейник, к которому наглухо прикрепили эту пластинку. После этого его отвязали, и он мгновенно исчез. Через день пришла телеграмма из Мендосино: за двадцать часов пес успел пробежать сто миль к северу, после чего был пойман.
Обратно Волка доставила транспортная контора. Его привязали на три дня, на четвертый отпустили, и он снова исчез. На этот раз Волк успел добраться до южных районов Орегона. Там его снова поймали и снова вернули домой. Всякий раз, как его отпускали, он убегал — и всегда убегал на север. Словно какая-то неодолимая сила гнала его на север. «Тяга к дому», как выразился однажды Ирвин, когда ему вернули Волка из Северного Орегона.
В следующий раз бурый беглец успел пересечь половину Калифорнии, весь штат Орегон и половину Вашингтона, прежде чем его перехватили и доставили обратно по принадлежности. Скорость, с которой он совершал свои пробеги, была просто поразительна. Подкормившись и передохнув, Волк, едва только его отпускали на свободу, обращал всю свою энергию в стремительный бег. Удалось точно установить, что за первый день он пробегал около ста пятидесяти миль, а затем в среднем около ста миль в день, пока кто-нибудь не ухитрялся его поймать. Возвращался он всегда тощий, голодный, одичавший, а убегал крепкий, отдохнувший, набравшись новых сил. И неизменно держал путь на север, влекомый каким-то внутренним побуждением, которого никто не мог понять.
Джек Лондон — Бурый волк читать онлайн
Лондон Джек
Бурый волк
Джек ЛОНДОН
БУРЫЙ ВОЛК
Рассказ
Перевод с английского М. Богословской
Женщина вернулась надеть калоши, потому что трава была мокрая от росы, а когда она снова вышла на крыльцо, то увидела, что муж, поджидая ее, залюбовался прелестным распускающимся бутоном миндаля и забыл обо всем на свете. Она поглядела по сторонам, поискала глазами в высокой траве между фруктовыми деревьями.
— Где Волк? — спросила она.
— Только что был здесь.
Уолт Ирвин оторвался от своих наблюдений над чудом расцветающего мира и тоже огляделся кругом.
— Мне помнится, я видел, как он погнался за кроликом.
— Волк! Волк! Сюда! — позвала Медж.
И они пошли по усеянной восковыми колокольчиками тропинке, ведущей вниз через заросли мансаниты, на проселочную дорогу.
Ирвин сунул себе в рот оба мизинца, и его пронзительный свист присоединился к зову Медж.
Она поспешно заткнула уши и нетерпеливо поморщилась:
— Фу! Такой утонченный поэт — и вдруг издаешь такие отвратительные звуки! У меня просто барабанные перепонки лопаются. Знаешь, ты, кажется, способен пересвистать уличного мальчишку.
— А-а! Вот и Волк.
Среди густой зелени холма послышался треск сухих веток, и внезапно на высоте сорока футов над ними, на краю отвесной скалы, появилась голова и туловище Волка. Из-под его крепких, упершихся в землю передних лап вырвался камень, и он, насторожив уши, внимательно следил за этим летящим вниз камнем, пока тот не упал к их ногам. Тогда он перевел свой взгляд на хозяев и, оскалив зубы, широко улыбнулся во всю пасть.
— Волк! Волк! Милый Волк! — сразу в один голос закричали ему снизу мужчина и женщина.
Услышав их голоса, пес прижал уши и вытянул морду вперед, словно давая погладить себя невидимой руке.
Потом Волк снова скрылся в чаще, а они, проводив его взглядом, пошли дальше. Спустя несколько минут за поворотом, где спуск был более отлогий, он сбежал к ним, сопровождаемый целой лавиной щебня и пыли. Волк был весьма сдержан в проявлении своих чувств. Он позволил мужчине потрепать себя разок за ушами, претерпел от женщины несколько более длительное ласковое поглаживание и умчался далеко вперед, словно скользя по земле, плавно, без всяких усилий, как настоящий волк.
По сложению это был большой лесной волк, но окраска шерсти и пятна на ней изобличали не волчью породу. Здесь уже явно сказывалась собачья стать. Ни у одного волка никто еще не видел такой расцветки. Это был пес, коричневый с ног до головы — темно-коричневый, красно-коричневый, коричневый всех оттенков. Темно-бурая шерсть на спине и на шее, постепенно светлея, становилась почти желтой на брюхе, чуточку как будто грязноватой из-за упорно пробивающихся всюду коричневых волосков. Белые пятна на груди, на лапах и над глазами тоже казались грязноватыми, — там тоже присутствовал этот неизгладимо-коричневый оттенок. А глаза горели, словно два золотисто-коричневых топаза.
Мужчина и женщина были очень привязаны к своему псу. Может быть, потому, что им стоило большого труда завоевать его расположение. Это оказалось нелегким делом с самого начала, когда он впервые неизвестно откуда появился около их маленького горного коттеджа. Изголодавшийся, с разбитыми в кровь лапами, он задушил кролика у них на глазах, под самыми их окнами, а потом едва дотащился до ручья и улегся под кустами черной смородины. Когда Уолт Ирвин спустился к ручью посмотреть на незваного гостя, он был встречен злобным рычанием. Таким же рычанием была встречена и Медж, когда она, пытаясь завязать миролюбивые отношения, притащила псу огромную миску молока с хлебом.
Гость оказался весьма несговорчивого нрава. Он пресекал все их дружественные попытки — стоило только протянуть к нему руку, как обнажались грозные клыки и коричневая шерсть вставала дыбом. Однако он не уходил от их ручья, спал тут и ел все, что ему приносили, но только после того, как люди, поставив еду на безопасном расстоянии, сами удалялись. Ясно было, что он остается здесь только потому, что не в состоянии двигаться. А через несколько дней, немного оправившись, он внезапно исчез.
На том, вероятно, и кончилось бы их знакомство, если бы Ирвину не пришлось в это самое время поехать в северную часть штата. Взглянув случайно в окно, когда поезд проходил недалеко от границы между Калифорнией и Орегоном, Ирвин увидел своего недружелюбного гостя. Похожий на бурого волка, усталый и в то же время неутомимый, он мчался вдоль полотна, покрытый пылью и грязью после двухсотмильного пробега.
Ирвин не любил долго раздумывать. На следующей станции он вышел из поезда, купил в лавке мяса и поймал беглеца на окраине города.
Обратно Волка доставили в багажном вагоне, и таким образом он снова попал в горный коттедж. На этот раз его на целую неделю посадили на цепь, и муж с женой любовно ухаживали за ним. Однако им приходилось выражать свою любовь с величайшей осторожностью. Замкнутый и враждебный, словно пришелец с другой планеты, пес отвечал злобным рычанием на все их ласковые уговоры. Но он никогда не лаял. За все время никто ни разу не слышал, чтобы он залаял.
Приручить его оказалось нелегкой задачей. Однако Ирвин любил трудные задачи. Он заказал металлическую пластинку с выгравированной надписью: «Вернуть Уолту Ирвину, Глен-Эллен, округ Сонома, Калифорния». На Волка надели ошейник, к которому наглухо прикрепили эту пластинку. После этого его отвязали, и он мгновенно исчез. Через день пришла телеграмма из Мендосино: за двадцать часов пес успел пробежать сто миль к северу, после чего был пойман.
Обратно Волка доставила транспортная контора. Его привязали на три дня, на четвертый отпустили, и он снова исчез. На этот раз Волк успел добраться до южных районов Орегона. Там его снова поймали и снова вернули домой. Всякий раз, как его отпускали, он убегал — и всегда убегал на север. Словно какая-то неодолимая сила гнала его на север. «Тяга к дому», как выразился однажды Ирвин, когда ему вернули Волка из Северного Орегона.
В следующий раз бурый беглец успел пересечь половину Калифорнии, весь штат Орегон и половину Вашингтона, прежде чем его перехватили и доставили обратно по принадлежности. Скорость, с которой он совершал свои пробеги, была просто поразительна. Подкормившись и передохнув, Волк, едва только его отпускали на свободу, обращал всю свою энергию в стремительный бег. Удалось точно установить, что за первый день он пробегал около ста пятидесяти миль, а затем в среднем около ста миль в день, пока кто-нибудь не ухитрялся его поймать. Возвращался он всегда тощий, голодный, одичавший, а убегал крепкий, отдохнувший, набравшись новых сил. И неизменно держал путь на север, влекомый каким-то внутренним побуждением, которого никто не мог понять.
Бурые волки – это одна из главных тем в творчестве знаменитого американского писателя Джека Лондона. Он много путешествовал по Аляске в поисках золотых приисков, однако вместо золота нашел там сюжеты для своих увлекательных и жизненных рассказов, повестей и романов. Очень часто главными героями его книг становились животные, в первую очередь, дикие собаки и волки. Именно они символизировали в произведениях автора свободу, независимость и гордость.
Краткая характеристика
Бурые волки – это особая разновидность диких собак, которые являются наполовину хищниками, наполовину домашними животными. Именно таков главный герой рассказа писателя. Этот небольшой по объему рассказ вошел в его сборник «Любовь к жизни» (1907 год). Данное произведение принадлежит к числу его ранних сочинений.
На фоне других крупных работ автора оно считается не слишком известным, однако заслуживает не меньшего внимания, поскольку по нему можно проследить особенности писательского стиля автора. Бурые волки в Северной Америке — не редкость. Их использовали на крайнем севере и в центральных штатах в качестве ездовых собак. Именно такова была судьба главного персонажа рассказа.
Вступление
В начале своего произведения Джек Лондон знакомит читателей со счастливой молодой супружеской парой, у которой живет дикая собака, которую они называли между собой «Волк». Писатель коротко, но очень выразительно рисует картину их домашнего уюта. С самого начала мы узнаем, что молодые люди живут небогато, очень просто, но очень счастливы.
Муж, Уолт Ирвин – поэт, его жена – Медж, занимается домашним хозяйством. У них небольшой коттедж, расположенный в очень живописной местности, которая, судя по всему, служит источником вдохновения для Уолта.
Описание героя
Бурые волки – это особая порода животных, которая примечательная как своей внешностью, так и характером. Главный персонаж имеет весьма специфическую внешность, которая как бы подчеркивает противоречивость его натуры. Он весь покрыт коричневой шерстью, однако на лапах и брюхе у него есть белые пятна. Его уши были слегка обморожены, что сразу выдавало в нем тяжелое прошлое на Севере. Его оскал был широк, однако он никогда не лаял и только рычал. Он был чрезвычайно вынослив и силен физически. Волк был способен развивать очень высокую скорость и преодолевать по сотни миль в день. Внешне он напоминал дикую собаку, однако по повадкам казался настоящим волком.
Характер
Джек Лондон всегда изображал животных, как живых людей. Он очень тонко и точно передавал их психологические переживания, которые очень похожи на людские чувства. Поэтому его рассказы про зверей пользовались такой популярностью у читателей. Волк, который жил у супружеской четы Ирвинов, отличался крайне строптивым и своенравным характером.
Он был упрям и не отвечал на ласки приютивших его людей. При любой попытке ласки он только рычал и отпугивал не только соседей, но даже и самих хозяев. Зверь оказался чрезвычайно настойчивым в своей тяге к северу. Несколько раз он сбегал от Ирвинов и устремлялся на север. Эта дикая неуемная жажда свободы не оставляла его даже тогда, когда молодым супругам удалось его приручить. Впрочем, оставшись у своих хозяев, он сохранил свой замкнутый и нелюдимый нрав. Прошло очень много времени, прежде чем им удалось добиться его расположения к себе.
Предыстория героя
Рассказ «Бурый волк», краткое содержание которого является предметом настоящего обзора, написан в лучших традициях творчества писателя Лондона. Одной из главных тем в его творчестве является идея свободы, которая была возможна только на дикой природе. Главный герой рассказа неожиданно появился у коттеджа Ирвинов. Он был изранен и очень худ. Они его кормили, а через некоторое время зверь сбежал. Примерно через год Уолт обнаружил его на территории другого штата и вернул домой. Супруги снова его откормили и выходили, однако волка тянуло на волю и, едва оправившись, он снова отправился на север.
Много раз его ловили и возвращали, и прошел еще один год, прежде чем он смирился и остался в доме у своих новых хозяев. В произведении «Бурый волк», краткое содержание которого должно включать характеристику его отношений с Ирвинами, автор акцентирует внимание на том, насколько трудно было супругам добиться его доверия. Он не сразу дал себя ласкать, а когда привык, то выражал свою признательность очень сдержанно, что показано в самом начале произведения. По всему было видно, что Волк не забыл своей прошлой жизни и, хотя привязался к новым людям, тосковал по прежнему хозяину.
Жизнь Ирвинов
Отдельно следует упомянуть про образ жизни супругов. Они жили небогато, однако в достатке. Основной статьей их дохода были гонорары от издательства, который Уолт получал за свои стихотворения. На эти деньги супруги жили экономно, однако достаточно комфортно. Они обеспечивали себя и своего любимого питомца. Их домик располагался на Юге материка.
Не раз автор подчеркивает данное обстоятельство в рассказе «Бурый волк». Адрес Ирвина даже указан точно: штат Калифорния, район Сонома, улица Глен-Эллен. Указанием этого адреса писатель, вероятно, хотел подчеркнуть разницу в старой и новой жизни своего героя. Ведь с самого начала ясно, что Бурый пришел с Севера, где условия жизни были чрезвычайно суровы и трудны. У своих новых хозяев он зажил сытой и спокойной жизнью, хотя прошло немало времени, прежде чем он смирился со своим новым существованием. В нем по-прежнему жила любовь к родине, и понадобился целый год на то, чтобы он привык к своему новому месту. Немалая заслуга в этом принадлежит самим Ирвинам, которые приложили немало усилий для того, чтобы завоевать его доверие.
Впрочем, в первой части рассказа автор показывает, что им время от времени приходилось беречь деньги для того, чтобы купить необходимые продукты. Тем не менее, зверь не знал ни в чем нужды, так как оба любили его и хорошо за ним ухаживали. Таким образ, почти привык к домашнему образу жизни бурый волк. Тема же произведения, однако, постоянно возвращает читателя к его прошлому.
Завязка
Неожиданное появление внезапного гостя нарушает привычный и спокойный уклад жизни супружеский четы Ирвинов. Однажды возле своего коттеджа они встречают путника, который по виду напоминал путешественника. Его внешний облик представляет резкий контраст с молодыми людьми. Он был суров и казался человеком, закаленным в испытаниях. С первого взгляда на него можно было заключить, что много путешествовал, что жизнь его была трудна и сурова. При встрече с ним самым неожиданным образом повел себя бурый волк. Описание волка в момент встречи заслуживает отдельного упоминания.
При виде этого человека, который назвался Скиффом Миллером, он впервые заскулил, и это означало, что был чрезвычайно рад этой встрече. Удивленные молодые люди не сразу поняли, что этот суровый человек был хозяином их питомца. Скифф рассказал, что настоящее имя зверя – Бурый. Он был его любимцем и бегал в собачьей упряжке вожаком. Он считался лучшим псом, так как был верен, предан своему хозяину, был чрезвычайно вынослив, мог за короткий промежуток времени преодолевать большие расстояния. Рассказ путешественника поразил Ирвинов.
История Скиффа
Одним из лучших, хотя и не слишком известных произведений Лондона является рассказ «Бурый волк». Кто защищал права волка – это, пожалуй, главный вопрос, который ставит писатель в своем рассказе. Рассказ Скиффа показывает, что у этого человека зверь вел суровую трудовую жизнь, полную лишений, тревог и бед. Однажды сам хозяин, оказавшись на морозе без еды, чуть было не съел собственного любимца. К счастью, в то время ему попался дикий лось, и это спасло Волка.
Тем не менее, из рассказа путника читатель узнает, что зверь был счастлив, находясь у своего хозяина. Он был предан ему и искренне любил его, несмотря на суровое обращение и трудную жизнь. Не зря он при неожиданной встрече бросился ему навстречу и сам первый позволил себя приласкать, чего прежде никогда не бывало. Скифф также рассказал, что многие путешественники проявляли интерес к его питомцу, так как он был силен и вынослив. Но он по-своему защищал собаку, так как не продал его даже за очень большие суммы.
Отношения героя со Скиффом
Произведение «Бурый волк» посвящено драме этого героя, который в момент появления своего первого, но теперь уже бывшего хозяина оказался перед очень трудным выбором. Он успел сильно привязаться к Ирвинам, хотя и не выражал свои чувства слишком бурно. Он был очень сдержан с ними и не позволял много себя ласкать. Тем не менее, Волк полюбил Уолта и даже к Медж привык через некоторое время. Но вместе с тем, он был очень счастлив встрече со Скиффом. Последний заявил, что вырастил его и выходил как родного ребенка, ухаживал за ним, тратил последние деньги для его еды. Два раза за него предлагали большие деньги, но Скифф отказывался, так как любил его. По словам Миллера, он был самым умным и сметливым во всей упряжке. Герои рассказа «Бурый волк» начали спорить за право оставить умного пса у себя.
Развитие действия
Супруги и Миллер некоторое время спорили о том, кто заберет собаку к себе. Каждый их них чувствовал себя вправе приютить пса в своем доме. Их диалог интересен тем, что в нем столкнулись два мировоззрения, совершенно противоположных друг другу. Из реплик Скиффа мы узнаем, что он никогда не задумывался о чувствах своего питомца, будучи уверенным, что пес с ним счастлив и что другой жизни ему не надо. Иначе рассуждала Медж. Она заговорила о праве собаки сделать свой выбор. Особый интерес представляет столкновение двух взглядов на жизнь в произведении «Бурый волк». Главная мысль произведения – это утверждение права на свободу, которым, по мнению писателя, обладает каждый, даже беговая собака. Скифф был уверен в том, что с ним пес будет по-прежнему счастлив. Медж же утверждала, что собака заслужила покой и тихую, сытую жизнь после всех тех испытаний, которые ей пришлось перенести в то тяжелое время, когда она бегала в упряжке. Уолт поддерживал свою жену, и Скифф после некоторого раздумья был вынужден с ней согласиться. Итак, все трое решили предоставить Волку право выбора, и это решение оказалось роковым для всех участников спора.
Кульминация
Сцена выбора псом хозяина является, пожалуй, самой сильной в рассказе «Бурый волк». Писатель очень живо и правдоподобно описал его чувства и переживания. Пес вел себя, как живой человек, который вынужден разрываться между любимыми людьми. Именно в этой сцене читатель видит, насколько сильно пес привязался к Ирвинам. Он ласкался к ним, как бы умоляя остаться с ним. Однако все трое условились никак не переманивать его на свою сторону, и притвориться равнодушными, чтобы выбор зверя был максимально «беспристрастным».
И тяжело, и больно читать те строки, в которых автор описал метания и мучения волка, который у каждого их присутствующих искал помощи и поддержки. Он как бы искал опоры как у Скиффа, так и у Ирвинов. Однако первый с видимым безразличием и равнодушием уходил от коттеджа, а Уолт притворился безучастным ко всему происходящему. Единственная, кто попыталась остановить пса, была Медж. Однако она замолчала под повелительным взглядом мужа. Такое поведение определило решение Бурого, который в такой ситуации повел себя так, как только мог поступить привыкший к свободе и независимости зверь.
Развязка
Очень правдиво описал характер своего героя писатель Лондон. «Бурый волк» — это рассказ, который посвящен раскрытию образа собаки, которую автор описывает, как человека. Не получив поддержки ни от Скиффа, ни от Ирвинов, пес бросился вперед, в лес. Он не остался ни с кем из них, и такое решение доказывает неуёмную жажду свободы в нем. Автор подробно описывает поведение своего персонажа, который постепенно и медленно набирал скорости по мере приближения к заветной цели. В этом финальном отрывке пес обрел, наконец, желанную волю. Он отказался от привязанностей как по отношению ко Скиффу, так и к Ирвинам. Эти люди плохо с ним обошлись, когда отвергли его в самую трудную минуту его жизни. Поэтому он предпочел остаться один. Именно в этом состоит вольнолюбивый пафос всего произведения.
Идея
Родина волка из рассказа «Бурый волк» во многом определяет весь смысл рассказа. Дело в том, что он всю свою жизнь прожил в долине Клондайка. Так называется река в Канаде. Тамошняя область считалась золотоносной, однако трудно жилось тем путешественникам, который отправлялись на поиски металла. Однако, по словам Стиффа, Бурый был счастлив, когда бегал в упряжке и разделял с хозяином все трудности его жизни. Сам Миллер был настолько к нему привязан, что после его исчезновения отправился на его поиски. Та вольная дикая жизнь, которую вел Волк на севере, и сделала его таким нелюдимым. Характер зверя был тяжелым, но тем сильнее и крепче были его привязанности к тем людям, которые помогли ему в трудную минуту. Вместе с тем, он был слишком независим, и поэтому, когда трое хозяев отказались дать ему совет или помощь, он бросился в лес, судя по всему, решив жить по-своему. В данной ситуации симпатии автора всецело на стороне пса. Автор подчеркивает, что у него не было другого выбора, и вместе с тем он уважал его решение, которое в данный момент представлялось единственно верным. По-другому эта умная собака просто не могла поступить. Никто их присутствующих ее не поддержал. Бурого подвергли страшному испытанию, из которого он вышел победителем.
Писатель акцентирует внимание читателя на том, что этот зверь, столь дикий по натуре, оказался мудрее, чем люди. Нравственная правда осталась на стороне этого пса, который повел себя так, как велела ему его совесть, в то время как его хозяева скрыли от него свои истинные чувства, заставив самого решать свою судьбу. По сути, их спор был эгоистичным. И хотя читатели не могут сомневаться в искреннем желании Уолта и Медж оставить у себя любимого питомца, как и не могут сомневаться в любви к нему Скиффа, тем не менее, мы понимаем, что они поступили по отношению к несчастному животному чрезвычайно несправедливо. Несомненно, им следовало как-то договориться между собой и не мучить его столь строгим испытанием, которое оказалось выше его сил.
Трудно найти в данном случае определение их поведению. Каждый действовал из лучших побуждений, однако тот способ, который они выбрали, оказался недостоин их. Пожалуй, это особенно относится к Скиффу, который в начале своего появления представлялся человеком прямым, честным, чуждым всяческих ухищрений подобного рода. Что касается супругов Ирвин, то с их стороны, пожалуй, это был вполне объяснимый поступок. Также следует помнить, что именно Медж предложила провести такое испытание. Возможно, она не до конца понимала, насколько неуместно подвергать животное такому серьезному испытанию. Уолт же сначала чуть было не решил закончить этот спор силовым путем. Он и Скифф, кажется, готовы был подраться за право обладания волком. В этой сцене каждый из участников забыл, что имеет дело с существом очень ранимым по натуре, которому трудно выбирать между прошлым и настоящим. Неудивительно поэтому, что все симпатии автора всецело на стороне Бурого. Его простое отношение к жизни оказалось настолько же мудрым, насколько мудра сама жизнь. Возможно, данный финал покажется неожиданным, так как можно было ожидать, что Волк все-таки бросится вслед за своим старым хозяином, с которым провел бо́льшую часть жизни. Другие могли подумать, что он останется с Ирвинами. Но после прочтения произведения не может оставаться сомнений, что именно так и должен был закончиться данный рассказ.
Бурый волк — ТОП КНИГ
Автор: Джек Лондон
Год издания рассказа: 1906
Рассказ Джека Лондона «Бурый волк» относится к наиболее популярным произведениям писателя. Написанный в 1906 году он стал частью сборника «Лунный лик» и в дальнейшем не раз становился составной частью других собраний одного из самых популярных зарубежных писателей. Работу над рассказом Джек Лондон вел одновременно с написанием романа «Белый клык», что наложило на него определённый отпечаток.
Сюжет рассказа «Бурый волк» кратко
В рассказе Джека Лондона «Бурый волк» читать можно о семействе Медж и Уолта Ирвинов, которые живут в Калифорнии. Не так давно около своего дома они обнаружили темно-бурую собаку. Изголодавшуюся, с отмороженными ушами и разбитыми в кровь лапами. Выбившаяся из сил, она на их глазах придушила кролика и смогла только лишь дотащиться до ручья, где и улеглась. К себе она никого не подпускала и даже Медж с миской молока и хлеба удостаивалась только рычания. Немного оправившись пес исчез. Возможно на этом знакомство семейство Ирвинов с собакой бы и закончилось, но вскоре Уолту потребовалось отправиться на север. Каково же было его удивление, когда из окна поезда на границе между Калифорнией и Орегоном он увидел недружелюбного гостя. На ближайшей станции Уолт вышел из поезда и поймал собаку. Назад она поехала уже в багажном отделении. На этот раз его посадили на цепь, а к ошейнику прикрепили железную пластину с надписью: «Вернуть Уолту Ирвину, Глен-Эллен, округ Сонома, Калифорния». Через неделю с собаки сняли цепь, и она опять исчезла. Через день пришла телеграмма, что собаку поймали за 100 миль к северу. Через четыре дня его отпустили, и он опять исчез и опять его вернули. Это повторялось много раз, благодаря чему семейство выяснило, что собака за первый день пробегает около 150 миль, а за каждый последующий около 100 миль. Неизменным оставалось только направление – Север. Так прошел почти год, пока собака смирилась и не осталась жить с семейством Ирвинов.
Собаке дали кличку Волк. Волк никого из гостей не подпускал к себе и никогда не лаял. Стоило же сделать попытку его погладить, как он обнажал острые клыки и предостерегал рычаниям. Лишь ночь Волк давал себе свободу — долго и протяжно как настоящий волк выл на луну. О прошлом собаки никто ничего не знал. Но соседка Ирвинов — Джонсон, брат которой работал на приисках, утверждала, что это клондайкская собака.
Медж и Уолт часто спорили, кто более любим Волком. Медж кормила собаку, но у нее была юбка, шорох которой всегда вызывал у него беспокойство. Уолт же часто укладывал Волка подле себя, когда работал за письменным столом. И во время работы периодически гладил. В конечном итоге Медж проиграла этот спор из-за чего она часто говорила, что если бы Уолт больше работал, а не занимался собакой, то и жили бы они лучше.
В тот день Медж и Уолт отправились на почту, чтоб получить оплату за последние стихи Ирвина. По дороге Уолт усадил Медж на пенек и решил продекламировать свою последнюю работу. Когда он окончил, пара услышала шум тяжелых шагов. Просто по бугру к ним поднимался мужчина, обливающийся потом. Он представился Скиффом Миллером, тем самым братом их соседки Джонсон. Он спросил дорогу к дому сестры и уж было собрался идти, как семейство Ирвинов пригласило его к себе домой. Им было интересно послушать о его приключениях в Клондайке. Но Скифф сказал, что приехал навестить сестру всего на пару часов и уедет на Север уже ночным поездом.
В эту минуту из кустов появился Волк. С радостным лаем он кинулся в руки рассеянного гостя с Клондайка. Собака ластилась и вертелась около Скиффа, что было для нее весьма необычно. На удивление Ирвинов он ответил, что это его собака. А зовут его Бурый. Его мать сдохла при родах и Скифф собственными руками выкормил Бурого. Пока он был щенком он часто сосал палец Скиффа. Затем он стал вожаком его упряжки. И надо сказать это была лучшая упряжка на Севере. В 1895 году Скиффу за нее предлагали пять тысяч, а позже за одного только Бурого давали две тысячи. Но он не взял. А три года назад ее увели. С тех пор он долго ее искал и уж совсем было отчаялся и вот такая неожиданная встреча здесь в Калифорнии.
Скифф явно хотел забрать собаку, но семейство Ирвинов тоже к ней сильно привязалось. Сначала они уговаривали Скиффа о том, что здесь собаке будет лучше, затем Уолт и Скифф и вовсе собрались подраться, но ситуация разрешилась. Скифф предложил собаке самой выбрать. Решили, что гость с Клондайка просто медленно пойдет куда шел, а семейство Ирвинов будет стоять здесь. Главный герой рассказа «Бурый волк» Лондона должен будет сам выбрать своего хозяина и судьбу. Только обязательно, что никто не будет звать собаку. На том и порешили. Скифф двинулся вперед. Собака, увидев это, попыталась его остановить, затем попыталась Ирвинов потянуть за Скиффом. Она металась между хозяевами и явно была в растерянности. Затем пес разлеглась у ног Уолта. И вот когда Скифф уже скрылся за поворотом, она встала и с чувством решимости скрылась за ним.
Рассказ «Бурый волк» на сайте Топ книг
Рассказ Джека Лондона «Бурый волк» читать настолько популярно, что он попал в наш список лучших приключенческих книг. При этом с годами интерес к произведению не убывает. Поэтому мы еще не раз увидим его среди 100 лучших книг на страницах нашего сайта.
На сайте Топ книг рассказ Джека Лондона «Бурый волк» читать онлайн вы можете здесь.
Рассказ «Бурый волк» Лондона входит в сборник «Любовь к жизни», который был издан в 1907 году. Это история о буром волке, похожем на большую дикую собаку.
Повествование начинается с описания одного из привычных деньков из жизни молодой пары – Уолта и Медж Ирвин. Семья живет в небольшом горном коттедже на окраине деревни, их жизнь течет спокойно и неторопливо. Уолт – мечтательная, творческая натура, зарабатывает на жизнь написанием стихов, трудолюбивая и ласковая Мэдж занимается домом. Молодые люди счастливы вместе, не смотря на периодические финансовые затруднения, к которым они относятся философски.
Ровное течение их жизни нарушает появление дикого зверя в их огороде. Исхудавший волк с разбитыми в кровь лапами падает у ручья за их домом и остается там лежать, не в силах идти дальше. Супруги с опаской кормят неприветливого гостя, который никого к себе близко не подпускает, не смотря на свою слабость. Через некоторое время окрепшее животное исчезает из жизни семьи Ирвин, и они понимают, что начинают по нему тосковать.
Долгий путь к доверию
Судьба дает супругам еще один шанс: Уолт случайно встречает пса в одной из своих поездок и забирает его домой. На этот раз зверя сажают на цепь, чтобы не позволить ему вдруг улизнуть, и надевают ему ошейник с адресом и именами хозяев. По этим действиям можно заключить, что супруги уже считают волка своей собакой, хотя отношения между ними еще сложно назвать дружескими. Волк упорно сбегает несколько раз на протяжении года, благодаря надписи на ошейнике его каждый раз возвращают Ирвинам, которые всеми силами пытаются добиться его расположения: Уолт проводит с псом много времени, Мэдж балует лакомствами.
Примечательно, что супруги называют своего питомца просто Волк, не дают ему определенного имени. Это говорит о том, что они до конца не могут понять зверя, не знают, чего от него ждать. Единственное, что Ирвины знают о Волке – то, что он постоянно бежит на север, преодолевая огромные расстояния за несколько дней, пока его не поймают. Такое упорство Волка наводит их на мысль о том, что он раньше жил на севере, может, в Клондайке, и каким-то образом оттуда сбежал и потерялся.
После долгих месяцев, проведенных с четой Ирвин, Волк начинает привыкать к новой жизни и своим хозяевам. Его уже не держат на поводке, позволяя бегать по лесу и охотиться. Единственное, что его смущает – это шуршание юбки Медж, поэтому он более привязан к Уолту.
Внезапная встреча с прошлым
Однажды по дороге на почту Уолт и Мэдж встречают в лесу незнакомого путника. Им оказывается Скифф Миллер из Клондайка, брат их соседки миссис Джонсон, который приехал ненадолго навестить свою родственницу. Дружелюбную беседу прерывает появление Волка, который с радостным видом бросается навстречу Скиффу. Мужчина также демонстрирует огромную радость и удивление. Ирвины не знают, что и думать: их питомец никогда и никого из чужих к себе не подпускал и рычал на людей при малейшем приближении.
В следующую минуту супруги узнают, что Скифф является хозяином Волка, настоящее имя которого – Бурый. Раньше Волк жил в Клондайке и был вожаком лучшей упряжки в округе. Скифф дорожил им и не хотел никому продавать, хотя ему предлагали большие деньги. В итоге пса сманили и увезли, после чего он, видимо, сбежал и отправился на поиски Скиффа, тогда и попал к Ирвинам.
Скифф уверенно заявляет, что заберет пса обратно в Клондайк, Ирвины не могут этого допустить: они уже не представляют своей жизни без любимого питомца.
Жестокий выбор
После небольшой перепалки за право оставить себе собаку Ирвины и Миллер решают предоставить выбор Волку. Они расходятся в разные стороны, договорившись не проявлять знаков внимания и не уговаривать животное пойти с ними.
Сначала Волк бросается за Миллером и пытается остановить своего старого хозяина, но тот не проявляет никакой теплоты. Пес бросается к Уолту, но и у него не находит поддержки. В попытке хоть небольшой подсказки он подходит к Медж, но та под пристальным взглядом мужа подавляет в себе желание приласкать любимца.
Обезумевшего от горя пса охватывают судороги, он чувствует себя преданным и покинутым и не знает, куда ему бежать. Готовый вот-вот завыть от тоски и боли, он замирает посередине между двумя разными путями: к мирной и тихой жизни с Ирвинами либо к тяжелой работе с родным ему Скиффом. Но выбрать он не может, так как не получает ответной реакции ни от своего старого хозяина, ни от любимых Уолта и Медж. Журчание ручья и пение птиц успокаивают его, и он делает выбор. Волк убегает в лес.
Верность и предательство
Трагедия истории в том, что повинуясь своей гордости и эгоизму, люди не смогли решить, кому принадлежит пес, и предоставили животному тяжелое право выбора своей судьбы. Но как может Волк выбрать кого-либо из них? Он предан Скиффу с рождения: они вместе пережили множество тягот жизни в Клондайке, но именно к такой жизни привык Бурый. Ирвины же подарили Волку новую жизнь, спасли его от голодной смерти, ухаживали за ним, как за ребенком. Волк доверял каждому из них, он не ждал, что все они вдруг станут холодными и черствыми, поэтому его охватил испуг.
Глубокое отчаяние
Автор описывает чувства пса так живо, будто речь идет о страданиях отвергнутого и преданного близкими людьми человека: здесь боль и отчаяние сменяются страхом и тоской, которые буквально разрывают сердце на части, и в груди рождается жалобный вой.
Очевидно, что Волк воспринял поведение людей как предательство и в силу своего сильного характера сделал единственно верный выбор: он выбрал свободу. Дикая кровь победила, и волк умчался от всех вглубь леса.
Наверняка вас заинтересует биография Джека Лондона – неординарного американского писателя, общественного деятеля, наиболее известного как автора приключенческих рассказов и романов.
Если вы хотите узнать какой характер у настоящего мужчины, который никогда не сдается, тогда вам стоит прочитать рассказ Джека Лондона – Мексиканец. Это этого гринг действительно мужской характер, сейчас не так много подобных людей.
Наверняка вас заинтересует биография Джека Лондона – неординарного американского писателя, общественного деятеля, наиболее известного как автора приключенческих рассказов и романов.Историю о буром волке можно перенести на людские отношения и сделать вывод, что ставить человека перед выбором между двумя близкими ему людьми нечестно и кощунственно. Нужно уметь находить компромисс в любой, даже самой тяжелой, ситуации. Джек Лондон показывает читателю, что нельзя вести себя отчужденно с человеком (или животным), который любит, иначе можно потерять его навсегда.
4.2 / 5 ( 18 голосов )
90000 90001 Home 90002 90003 90004 90005 90006 Covid-19 Audience Outlook Monitor — Update 90007 More study partners on board; methodological updates; gearing up for results 90007 90009 It’s been nearly a month since we announced the Covid-19 Audience Outlook Monitor and there is much to report. What germinated in early March as a vague idea about the need to hear from audiences about their feelings about going out again to cultural events has blossomed into an international tracking study of a proportion I never could have imagined.90010 more >> 90011 90012 90003 90004 90005 90006 WolfBrown and the Bernard van Leer Foundation Publish a New Literature and Landscape Review: Making Joyful Noise 90009 90007 Dennie Palmer Wolf shares, «The report is a call to action, urging organizations and governments to invest in the well-being of young families using what we know about the joyous, affiliative, and communicative powers of music. » 90010 more >> 90011 90012 90003 90004 90005 90006 Dennie Palmer Wolf is Honored by the Association of Teaching Artists 90009 90007 Dennie Palmer Wolf has received the Association of Teaching Artists ‘Teaching Artistry Ally Award.90010 more >> 90011 90012 90003 90004 90005 90006 Silver Linings: A Reimagined Revival by Victoria Plettner-Saunders 90009 90007 In her new essay, Victoria Plettner-Saunders reflects on opportunities to re-open better workplaces in the arts and culture sector in the wake of the pandemic. 90010 more >> 90011 90012 90003 90004 90005 90006 90006 Dennie Palmer Wolf’s article, «90009 Teaching Artists as Essential Workers: Respect, Collaboration, and Heft» 90006 has been published via Navigating the Crisis.90009 90007 90009 90007 In this piece, Dennie Palmer Wolf imagines the possibilities for teaching artists in the context of COVID-19. She writes «This time, strange as it is, is not time out; it’s time to plunge deep in.» 90010 more >> 90011 90012 90003 90004 90005 90006 WolfBrown’s Research is Featured in the NEA and TYA / USA’s Newly Released Report on Theater for Young Audiences 90009 90006 90007 90009 The report, 90062 Envisioning the Future of Theater for Young Audiences 90063, features research on the impact of theater for young audiences and identifies obstacles for achieving greater organizational stability.90010 more >> 90011 90012 90003 90004 90005 90006 WolfBrown Announces the COVID-19 Audience Outlook Monitor 90009 90007 A worldwide tracking study of audience attitudes about attendance at arts and cultural programs during and after the COVID-19 Crisis, the COVID-19 Audience Outlook Monitor will bring timely and essential data to the sector’s decision-making about when and how to resume programming. 90010 more >> 90011 90012 90076.90000 Brown Wolf 90001 90002 by Jack London 90003 90004 90005 SHE had delayed, because of the dew-wet grass, in order to put on her overshoes, and when she emerged from the house found her waiting husband absorbed in the wonder of a bursting almond -bud. She sent a questing glance across the tall grass and in and out among the orchard trees. 90006 90005 «Where’s Wolf?» she asked. 90006 90005 «He was here a moment ago.» Walt Irvine drew himself away with a jerk from the metaphysics and poetry of the organic miracle of blossom, and surveyed the landscape.»He was running a rabbit the last I saw of him.» 90006 90005 «Wolf! Wolf! Here Wolf!» she called, as they left the clearing and took the trail that led down through the waxen-belled manzanita jungle to the county road. 90006 90005 Irvine thrust between his lips the little finger of each hand and lent to her efforts a shrill whistling. 90006 90005 She covered her ears hastily and made a wry grimace. 90006 90005 «My! For a poet, delicately attuned and all the rest of it, you can make unlovely noises.My ear-drums are pierced. You outwhistle — «90006 90005» Orpheus. «90006 90005» I was about to say a street-arab, «she concluded severely. 90006 90005» Poesy does not prevent one from being practical — at least it does not prevent ME. Mine is no futility of genius that can not sell gems to the magazines. «90006 90005 He assumed a mock extravagance, and went on: 90006 90005» I am no attic singer, no ballroom warbler. And why? Because I am practical. Mine is no squalor of song that can not transmute itself, with proper exchange value, into a flower-crowned cottage, a sweet mountain-meadow, a grove of red-woods, an orchard of thirty-seven trees, one long row of blackberries and two short rows of strawberries, to say nothing of a quarter of a mile of gurgling brook.I am a beauty-merchant, a trader in song, and I pursue utility, dear Madge. I sing a song, and thanks to the magazine editors I transmute my song into a waft of the west wind sighing through our redwoods, into a murmur of waters over mossy stones that sings back to me another song than the one I sang and yet the same song wonderfully — er — transmuted. «90006 90005» O that all your song-transmutations were as successful! «she laughed. 90006 90005» Name one that was not. «90006 90005″ Those two beautiful sonnets that you transmuted into the cow that was accounted the worst milker in the township.»90006 90005» She was beautiful — «he began, 90006 90005» But she did not give milk, «Madge interrupted. 90006 90005» But she WAS beautiful, now, was not she? «He insisted. 90006 90005» And here’s where beauty and utility fall out, «was her reply.» And there’s the Wolf! «90006 90005 From the thicket-covered hillside came a crashing of underbrush, and then, forty feet above them, on the edge of the sheer wall of rock, appeared a wolf’s head and shoulders. His braced fore paws dislodged a pebble, and with sharp-pricked ears and peering eyes he watched the fall of the pebble till it struck at their feet.Then he transferred his gaze and with open mouth laughed down at them. 90006 90005 «You Wolf, you!» and «You blessed Wolf!» the man and woman called out to him. 90006 90005 The ears flattened back and down at the sound, and the head seemed to snuggle under the caress of an invisible hand. 90006 90005 They watched him scramble backward into the thicket, then proceeded on their way. Several minutes later, rounding a turn in the trail where the descent was less precipitous, he joined them in the midst of a miniature avalanche of pebbles and loose soil.He was not demonstrative. A pat and a rub around the ears from the man, and a more prolonged caressing from the woman, and he was away down the trail in front of them, gliding effortlessly over the ground in true wolf fashion. 90006 90005 In build and coat and brush he was a huge timber-wolf; but the lie was given to his wolfhood by his color and marking. There the dog unmistakably advertised itself. No wolf was ever colored like him. He was brown, deep brown, red-brown, an orgy of browns. Back and shoulders were a warm brown that paled on the sides and underneath to a yellow that was dingy because of the brown that lingered in it.The white of the throat and paws and the spots over the eyes was dirty because of the persistent and ineradicable brown, while the eyes themselves were twin topazes, golden and brown. 90006 90005 The man and woman loved the dog very much; perhaps this was because it had been such a task to win his love. It had been no easy matter when he first drifted in mysteriously out of nowhere to their little mountain cottage. Footsore and famished, he had killed a rabbit under their very noses and under their very windows, and then crawled away and slept by the spring at the foot of the blackberry bushes.When Walt Irvine went down to inspect the intruder, he was snarled at for his pains, and Madge likewise was snarled at when she went down to present, as a peace-offering, a large pan of bread and milk. 90006 90005 A most unsociable dog he proved to be, resenting all their advances, refusing to let them lay hands on him, menacing them with bared fangs and bristling hair. Nevertheless he remained, sleeping and resting by the spring, and eating the food they gave him after they set it down at a safe distance and retreated.His wretched physical condition explained why he lingered; and when he had recuperated, after several days ‘sojourn, he disappeared. 90006 90005 And this would have been the end of him, so far as Irvine and his wife were concerned, had not Irvine at that particular time been called away into the northern part of the state. Riding along on the train, near to the line between California and Oregon, he chanced to look out of the window and saw his unsociable guest sliding along the wagon road, brown and wolfish, tired yet tireless, dust-covered and soiled with two hundred miles of travel.90006 90005 Now Irvine was a man of impulse, a poet. He got off the train at the next station, bought a piece of meat at a butcher shop, and captured the vagrant on the outskirts of the town. The return trip was made in the baggage car, and so Wolf came a second time to the mountain cottage. Here he was tied up for a week and made love to by the man and woman. But it was very circumspect love-making. Remote and alien as a traveller from another planet, he snarled down their soft-spoken love-words.He never barked. In all the time they had him he was never known to bark. 90006 90005 To win him became a problem. Irvine liked problems. He had a metal plate made, on which was stamped: RETURN TO WALT IRVINE, GLEN ELLEN, SONOMA COUNTY, CALIFORNIA. This was riveted to a collar and strapped about the dog’s neck. Then he was turned loose, and promptly he disappeared. A day later came a telegram from Mendocino County. In twenty hours he had made over a hundred miles to the north, and was still going when captured.90006 90005 He came back by Wells Fargo Express, was tied up three days, and was loosed on the fourth and lost. This time he gained southern Oregon before he was caught and returned. Always, as soon as he received his liberty, he fled away, and always he fled north. He was possessed of an obsession that drove him north. The homing instinct, Irvine called it, after he had expended the selling price of a sonnet in getting the animal back from northern Oregon. 90006 90005 Another time the brown wanderer succeeded in traversing half the length of California, all of Oregon, and most of Washington, before he was picked up and returned «Collect.»A remarkable thing was the speed with which he travelled. Fed up and rested, as soon as he was loosed he devoted all his energy to getting over the ground. On the first day’s run he was known to cover as high as a hundred and fifty miles, and after that he would average a hundred miles a day until caught. He always arrived back lean and hungry and savage, and always departed fresh and vigorous, cleaving his way northward in response to some prompting of his being that no one could understand. 90006 90005 But at last, after a futile year of flight, he accepted the inevitable and elected to remain at the cottage where first he had killed the rabbit and slept by the spring.Even after that, a long time elapsed before the man and woman succeeded in patting him. It was a great victory, for they alone were allowed to put hands on him. He was fastidiously exclusive, and no guest at the cottage ever succeeded in making up to him. A low growl greeted such approach; if any one had the hardihood to come nearer, the lips lifted, the naked fangs appeared, and the growl became a snarl — a snarl so terrible and malignant that it awed the stoutest of them, as it likewise awed the farmers ‘dogs that knew ordinary dog- snarling, but had never seen wolf-snarling before.90006 90005 He was without antecedents. His history began with Walt and Madge. He had come up from the south, but never a clew did they get of the owner from whom he had evidently fled. Mrs. Johnson, their nearest neighbor and the one who supplied them with milk, proclaimed him a Klondike dog. Her brother was burrowing for frozen pay-streaks in that far country, and so she constituted herself an authority on the subject. 90006 90005 But they did not dispute her. There were the tips of Wolf’s ears, obviously so severely frozen at some time that they would never quite heal again.Besides, he looked like the photographs of the Alaskan dogs they saw published in magazines and newspapers. They often speculated over his past, and tried to conjure up (from what they had read and heard) what his northland life had been. That the northland still drew him, they knew; for at night they sometimes heard him crying softly; and when the north wind blew and the bite of frost was in the air, a great restlessness would come upon him and he would lift a mournful lament which they knew to be the long wolf-howl.Yet he never barked. No provocation was great enough to draw from him that canine cry. 90006 90005 Long discussion they had, during the time of winning him, as to whose dog he was. Each claimed him, and each proclaimed loudly any expression of affection made by him. But the man had the better of it at first, chiefly because he was a man. It was patent that Wolf had had no experience with women. He did not understand women. Madge’s skirts were something he never quite accepted. The swish of them was enough to set him a-bristle with suspicion, and on a windy day she could not approach him at all.90006 90005 On the other hand, it was Madge who fed him; also it was she who ruled the kitchen, and it was by her favor, and her favor alone, that he was permitted to come within that sacred precinct. It was because of these things that she bade fair to overcome the handicap of her garments. Then it was that Walt put forth special effort, making it a practice to have Wolf lie at his feet while he wrote, and, between petting and talking, losing much time from his work. Walt won in the end, and his victory was most probably due to the fact that he was a man, though Madge averred that they would have had another quarter of a mile of gurgling brook, and at least two west winds sighing through their redwoods, had Wait properly devoted his energies to song-transmutation and left Wolf alone to exercise a natural taste and an unbiassed judgment.90006 90005 «It’s about time I heard from those triolets», Walt said, after a silence of five minutes, during which they had swung steadily down the trail. «There’ll be a check at the post-office, I know, and we’ll transmute it into beautiful buckwheat flour, a gallon of maple syrup, and a new pair of overshoes for you.» 90006 90005 «And into beautiful milk from Mrs. Johnson’s beautiful cow,» Madge added. «To-morrow’s the first of the month, you know.» 90006 90005 Walt scowled unconsciously; then his face brightened, and he clapped his hand to his breast pocket.90006 90005 «Never mind. I have here a nice beautiful new cow, the best milker in California.» 90006 90005 «When did you write it?» she demanded eagerly. Then, reproachfully, «And you never showed it to me.» 90006 90005 «I saved it to read to you on the way to the post-office, in a spot remarkably like this one,» he answered, indicating, with a wave of his hand, a dry log on which to sit. 90006 90005 A tiny stream flowed out of a dense fern-brake, slipped down a mossy-lipped stone, and ran across the path at their feet.From the valley arose the mellow song of meadow-larks, while about them, in and out, through sunshine and shadow, fluttered great yellow butterflies. 90006 90005 Up from below came another sound that broke in upon Walt reading softly from his manuscript. It was a crunching of heavy feet, punctuated now and again by the clattering of a displaced stone. As Walt finished and looked to his wife for approval, a man came into view around the turn of the trail. He was bare-headed and sweaty. With a handkerchief in one hand he mopped his face, while in the other hand he carried a new hat and a wilted starched collar which he had removed from his neck.He was a well-built man, and his muscles seemed on the point of bursting out of the painfully new and ready-made black clothes he wore. 90006 90005 «Warm day,» Walt greeted him. Walt believed in country democracy, and never missed an opportunity to practise it. 90006 90005 The man paused and nodded. 90006 90005 «I guess I is not used much to the warm,» he vouchsafed half apologetically. «I’m more accustomed to zero weather.» 90006 90005 «You do not find any of that in this country,» Walt laughed.90006 90005 «Should say not,» the man answered. «An ‘I is not here a-lookin’ for it neither. I’m tryin ‘to find my sister. Mebbe you know where she lives. Her name’s Johnson, Mrs. William Johnson.» 90006 90005 «You’re not her Klondike brother!» Madge cried, her eyes bright with interest, «about whom we’ve heard so much?» 90006 90005 «Yes’m, that’s me,» he answered modestly. «My name’s Miller, Skiff Miller. I just thought I’d s’prise her.» 90006 90005 «You are on the right track then. Only you’ve come by the foot- path.»Madge stood up to direct him, pointing up the canyon a quarter of a mile.» You see that blasted redwood? Take the little trail turning off to the right. It’s the short cut to her house. You can not miss it. «90006 90005» Yes’m, thank you, ma’am, «he said. He made tentative efforts to go, but seemed awkwardly rooted to the spot. He was gazing at her with an open admiration of which he was quite unconscious, and which was drowning, along with him, in the rising sea of embarrassment in which he floundered.90006 90005 «We’d like to hear you tell about the Klondike,» Madge said. «Mayn’t we come over some day while you are at your sister’s? Or, better yet, will not you come over and have dinner with us?» 90006 90005 «Yes’m, thank you, ma’am,» he mumbled mechanically. Then he caught himself up and added: «I is not stoppin ‘long. I got to be pullin’ north again. I go out on to-night’s train. You see, I’ve got a mail contract with the government.» 90006 90005 When Madge had said that it was too bad, he made another futile effort to go.But he could not take his eyes from her face. He forgot his embarrassment in his admiration, and it was her turn to flush and feel uncomfortable. 90006 90005 It was at this juncture, when Walt had just decided it was time for him to be saying something to relieve the strain, that Wolf, who had been away nosing through the brush, trotted wolf-like into view. 90006 90005 Skiff Miller’s abstraction disappeared. The pretty woman before him passed out of his field of vision. He had eyes only for the dog, and a great wonder came into his face.90006 90005 «Well, I’ll be damned!» he enunciated slowly and solemnly. 90006 90005 He sat down ponderingly on the log, leaving Madge standing. At the sound of his voice, Wolf’s ears had flattened down, then his mouth had opened in a laugh. He trotted slowly up to the stranger and first smelled his hands, then licked them with his tongue. 90006 90005 Skiff Miller patted the dog’s head, and slowly and solemnly repeated, «Well, I’ll be damned!» 90006 90005 «Excuse me, ma’am,» he said the next moment «I was just s’prised some, that was all.»90006 90005» We’re surprised, too, «she answered lightly.» We never saw Wolf make up to a stranger before. «90006 90005» Is that what you call him — Wolf? «The man asked. 90006 90005 Madge nodded . «But I can not understand his friendliness toward you — unless it’s because you’re from the Klondike. He’s a Klondike dog, you know. «90006 90005» Yes’m, «Miller said absently. He lifted one of Wolf’s fore legs and examined the foot-pads, pressing them and denting them with his thumb.» Kind of SOFT, » he remarked.»He is not been on trail for a long time.» 90006 90005 «I say,» Walt broke in, «it is remarkable the way he lets you handle him.» 90006 90005 Skiff Miller arose, no longer awkward with admiration of Madge, and in a sharp, businesslike manner asked, «How long have you had him?» 90006 90005 But just then the dog, squirming and rubbing against the newcomer’s legs, opened his mouth and barked. It was an explosive bark, brief and joyous, but a bark. 90006 90005 «That’s a new one on me,» Skiff Miller remarked.90006 90005 Walt and Madge stared at each other. The miracle had happened. Wolf had barked. 90006 90005 «It’s the first time he ever barked,» Madge said. 90006 90005 «First time I ever heard him, too,» Miller volunteered. 90006 90005 Madge smiled at him. The man was evidently a humorist. 90006 90005 «Of course,» she said, «since you have only seen him for five minutes.» 90006 90005 Skiff Miller looked at her sharply, seeking in her face the guile her words had led him to suspect. 90006 90005 «I thought you understood,» he said slowly.»I thought you’d tumbled to it from his makin ‘up to me. He’s my dog. His name is not Wolf. It’s Brown.» 90006 90005 «Oh, Walt!» was Madge’s instinctive cry to her husband. 90006 90005 Walt was on the defensive at once. 90006 90005 «How do you know he’s your dog?» he demanded. 90006 90005 «Because he is,» was the reply. 90006 90005 «Mere assertion,» Walt said sharply. 90006 90005 In his slow and pondering way, Skiff Miller looked at him, then asked, with a nod of his head toward Madge: 90006 90005 «How d’you know she’s your wife? You just say, ‘Because she is,’ and I’ll say it’s mere assertion.The dog’s mine. I bred ‘m an’ raised ‘m, an’ I guess I ought to know. Look here. I’ll prove it to you. «90006 90005 Skiff Miller turned to the dog.» Brown! «His voice rang out sharply, and at the sound the dog’s ears flattened down as to a caress.» Gee! «The dog made a swinging turn to the right. «Now mush-on!» And the dog ceased his swing abruptly and started straight ahead, halting obediently at command. 90006 90005 «I can do it with whistles», Skiff Miller said proudly. «He was my lead dog.»90006 90005» But you are not going to take him away with you? «Madge asked tremulously. 90006 90005 The man nodded. 90006 90005» Back into that awful Klondike world of suffering? «90006 90005 He nodded and added:» Oh, it is not so bad as all that. Look at me. Pretty healthy specimen, is not I? «90006 90005» But the dogs! The terrible hardship, the heart-breaking toil, the starvation, the frost! Oh, I’ve read about it and I know. «90006 90005» I nearly ate him once, over on Little Fish River, «Miller volunteered grimly.»If I had not got a moose that day was all that saved ‘m.» 90006 90005 «I’d have died first!» Madge cried. 90006 90005 «Things is different down here», Miller explained. «You do not have to eat dogs. You think different just about the time you’re all in. You’ve never ben all in, so you do not know anything about it.» 90006 90005 «That’s the very point,» she argued warmly. «Dogs are not eaten in California. Why not leave him here? He is happy. He’ll never want for food — you know that. He’ll never suffer from cold and hardship.Here all is softness and gentleness. Neither the human nor nature is savage. He will never know a whip-lash again. And as for the weather — why, it never snows here. «90006 90005» But it’s all-fired hot in summer, beggin ‘your pardon, «Skiff Miller laughed. 90006 90005» But you do not answer, «Madge continued passionately. «What have you to offer him in that northland life?» 90006 90005 «Grub, when I’ve got it, and that’s most of the time,» came the answer. 90006 90005 «And the rest of the time?» 90006 90005 «No grub.»90006 90005» And the work? «90006 90005» Yes, plenty of work, «Miller blurted out impatiently.» Work without end, an ‘famine, an’ frost, an all the rest of the miseries — that’s what he’ll get when he comes with me. But he likes it. He is used to it. He knows that life. He was born to it an ‘brought up to it. An ‘you do not know anything about it. You do not know what you’re talking about. That’s where the dog belongs, and that’s where he’ll be happiest. «90006 90005» The dog does not go, «Walt announced in a determined voice.»So there is no need of further discussion.» 90006 90005 «What’s that?» Skiff Miller demanded, his brows lowering and an obstinate flush of blood reddening his forehead. 90006 90005 «I said the dog does not go, and that settles it. I do not believe he’s your dog. You may have seen him sometime. You may even sometime have driven him for his owner. But his obeying the ordinary driving commands of the Alaskan trail is no demonstration that he is yours. Any dog in Alaska would obey you as he obeyed.Besides, he is undoubtedly a valuable dog, as dogs go in Alaska, and that is sufficient explanation of your desire to get possession of him. Anyway, you’ve got to prove property. «90006 90005 Skiff Miller, cool and collected, the obstinate flush a trifle deeper on his forehead, his huge muscles bulging under the black cloth of his coat, carefully looked the poet up and down as though measuring the strength of his slenderness. 90006 90005 The Klondiker’s face took on a contemptuous expression as he said finally, «I reckon there’s nothin ‘in sight to prevent me takin’ the dog right here an ‘now.»90006 90005 Walt’s face reddened, and the striking-muscles of his arms and shoulders seemed to stiffen and grow tense. His wife fluttered apprehensively into the breach. 90006 90005» Maybe Mr. Miller is right «, she said.» I am afraid that he is. Wolf does seem to know him, and certainly he answers to the name of ‘Brown.’ He made friends with him instantly, and you know that’s something he never did with anybody before. Besides, look at the way he barked. He was just bursting with joy Joy over what? Without doubt at finding Mr.Miller. «90006 90005 Walt’s striking-muscles relaxed, and his shoulders seemed to droop with hopelessness. 90006 90005» I guess you’re right, Madge, «he said.» Wolf is not Wolf, but Brown, and he must belong to Mr. Miller. «90006 90005» Perhaps Mr. Miller will sell him, «she suggested.» We can buy him. «90006 90005 Skiff Miller shook his head, no longer belligerent, but kindly, quick to be generous in response to generousness. 90006 90005» I had five dogs, «he said, casting about for the easiest way to temper his refusal.»He was the leader. They was the crack team of Alaska. Nothin ‘could touch’ em. In тисячі вісімсот дев’яносто вісім I refused five thousand dollars for the bunch. Dogs was high, then, anyway; but that was not what made the fancy price . It was the team itself. Brown was the best in the team. That winter I refused twelve hundred for ‘m. I did not sell’ m then, an ‘I is not a-sellin’ ‘m now. Besides, I think a mighty lot of that dog. I’ve ben lookin ‘for’ m for three years. It made me fair sick when I found he’d ben stole — not the value of him, but the — well, I liked ‘ m like hell, that’s all, beggin ‘your pardon.I could not believe my eyes when I seen ‘m just now. I thought I was dreamin ‘. It was too good to be true. Why, I was his wet-nurse. I put ‘m to bed, snug every night. His mother died, and I brought ‘m up on condensed milk at two dollars a can when I could not afford it in my own coffee. He never knew any mother but me. He used to suck my finger regular, the darn little cuss — that finger right there! «90006 90005 And Skiff Miller, too overwrought for speech, held up a fore finger for them to see.90006 90005 «That very finger,» he managed to articulate, as though it somehow clinched the proof of ownership and the bond of affection. 90006 90005 He was still gazing at his extended finger when Madge began to speak. 90006 90005 «But the dog,» she said. «You have not considered the dog.» 90006 90005 Skiff Miller looked puzzled. 90006 90005 «Have you thought about him?» she asked. 90006 90005 «Do not know what you’re drivin ‘at,» was the response. 90006 90005 «Maybe the dog has some choice in the matter,» Madge went on.»Maybe he has his likes and desires. You have not considered him. You give him no choice. It has never entered your mind that possibly he might prefer California to Alaska. You consider only what you like. You do with him as you would with a sack of potatoes or a bale of hay. » 90006 90005 This was a new way of looking at it, and Miller was visibly impressed as he debated it in his mind. Madge took advantage of his indecision. 90006 90005 «If you really love him, what would be happiness to him would be your happiness also,» she urged.90006 90005 Skiff Miller continued to debate with himself, and Madge stole a glance of exultation to her husband, who looked back warm approval. 90006 90005 «What do you think?» the Klondiker suddenly demanded. 90006 90005 It was her turn to be puzzled. «What do you mean?» she asked. 90006 90005 «D’ye think he’d sooner stay in California?» 90006 90005 She nodded her head with positiveness. «I am sure of it.» 90006 90005 Skiff Miller again debated with himself, though this time aloud, at the same time running his gaze in a judicial way over the mooted animal.90006 90005 «He was a good worker. He’s done a heap of work for me. He never loafed on me, an ‘he was a joe-dandy at hammerin’ a raw team into shape. He’s got a head on him. He can do everything but talk. He knows what you say to him. Look at ‘m now. He knows we’re talkin’ about him. » 90006 90005 The dog was lying at Skiff Miller’s feet, head close down on paws, ears erect and listening, and eyes that were quick and eager to follow the sound of speech as it fell from the lips of first one and then the other.90006 90005 «An ‘there’s a lot of work in’ m yet. He’s good for years to come. An ‘I do like him. I like him like hell.» 90006 90005 Once or twice after that Skiff Miller opened his mouth and closed it again without speaking. Finally he said: 90006 90005 «I’ll tell you what I’ll do. Your remarks, ma’am, has some weight in them. The dog’s worked hard, and maybe he’s earned a soft berth an ‘has got a right to choose. Anyway, we’ll leave it up to him. Whatever he says, goes. You people stay right here settin ‘down.I’ll say good-by and walk off casual-like. If he wants to stay, he can stay. If he wants to come with me, let ‘m come. I will not call ‘m to come an’ do not you call ‘m to come back. «90006 90005 He looked with sudden suspicion at Madge, and added,» Only you must play fair. No persuadin ‘after my back is turned. «90006 90005» We’ll play fair, «Madge began, but Skiff Miller broke in on her assurances. 90006 90005» I know the ways of women, «he announced.» Their hearts is soft. When their hearts is touched they’re likely to stack the cards, look at the bottom of the deck, an ‘lie like the devil — beggin’ your pardon, ma’am.I’m only discoursin ‘about women in general. «90006 90005» I do not know how to thank you, «Madge quavered. 90006 90005» I do not see as you’ve got any call to thank me, «he replied. «Brown is not decided yet. Now you will not mind if I go away slow? It’s no more’n fair, seein ‘I’ll be out of sight inside a hundred yards. «- Madge agreed, and added,» And I promise you faithfully that we will not do anything to influence him. «90006 90005» Well, then, I might as well be gettin ‘along, «Skiff Miller said in the ordinary tones of one departing.90006 90005 At this change in his voice, Wolf lifted his head quickly, and still more quickly got to his feet when the man and woman shook hands. He sprang up on his hind legs, resting his fore paws on her hip and at the same time licking Skiff Miller’s hand. When the latter shook hands with Walt, Wolf repeated his act, resting his weight on Walt and licking both men’s hands. 90006 90005 «It is not no picnic, I can tell you that,» were the Klondiker’s last words, as he turned and went slowly up the trail.90006 90005 For the distance of twenty feet Wolf watched him go, himself all eagerness and expectancy, as though waiting for the man to turn and retrace his steps. Then, with a quick low whine, Wolf sprang after him, overtook him, caught his hand between his teeth with reluctant tenderness, and strove gently to make him pause. 90006 90005 Failing in this, Wolf raced back to where Walt Irvine sat, catching his coat-sleeve in his teeth and trying vainly to drag him after the retreating man. 90006 90005 Wolf’s perturbation began to wax.He desired ubiquity. He wanted to be in two places at the same time, with the old master and the new, and steadily the distance between them was increasing. He sprang about excitedly, making short nervous leaps and twists, now toward one, now toward the other, in painful indecision, not knowing his own mind, desiring both and unable to choose, uttering quick sharp whines and beginning to pant. 90006 90005 He sat down abruptly on his haunches, thrusting his nose upward, the mouth opening and closing with jerking movements, each time opening wider.These jerking movements were in unison with the recurrent spasms that attacked the throat, each spasm severer and more intense than the preceding one. And in accord with jerks and spasms the larynx began to vibrate, at first silently, accompanied by the rush of air expelled from the lungs, then sounding a low, deep note, the lowest in the register of the human ear. All this was the nervous and muscular preliminary to howling. 90006 90005 But just as the howl was on the verge of bursting from the full throat, the wide-opened mouth was closed, the paroxysms ceased, and he looked long and steadily at the retreating man.Suddenly Wolf turned his head, and over his shoulder just as steadily regarded Walt. The appeal was unanswered. Not a word nor a sign did the dog receive, no suggestion and no clew as to what his conduct should be. 90006 90005 A glance ahead to where the old master was nearing the curve of the trail excited him again. He sprang to his feet with a whine, and then, struck by a new idea, turned his attention to Madge. Hitherto he had ignored her, but now, both masters failing him, she alone was left.He went over to her and snuggled his head in her lap, nudging her arm with his nose — an old trick of his when begging for favors. He backed away from her and began writhing and twisting playfully, curvetting and prancing, half rearing and striking his fore paws to the earth, struggling with all his body, from the wheedling eyes and flattening ears to the wagging tail, to express the thought that was in him and that was denied him utterance. 90006 90005 This, too, he soon abandoned. He was depressed by the coldness of these humans who had never been cold before.No response could he draw from them, no help could he get. They did not consider him. They were as dead. 90006 90005 He turned and silently gazed after the old master. Skiff Miller was rounding the curve. In a moment he would be gone from view. Yet he never turned his head, plodding straight onward, slowly and methodically, as though possessed of no interest in what was occurring behind his back. 90006 90005 And in this fashion he went out of view. Wolf waited for him to reappear. He waited a long minute, silently, quietly, without movement, as though turned to stone — withal stone quick with eagerness and desire.He barked once, and waited. Then he turned and trotted back to Walt Irvine. He sniffed his hand and dropped down heavily at his feet, watching the trail where it curved emptily from view. 90006 90005 The tiny stream slipping down the mossy-lipped stone seemed suddenly to increase the volume of its gurgling noise. Save for the meadow-larks, there was no other sound. The great yellow butterflies drifted silently through the sunshine and lost themselves in the drowsy shadows. Madge gazed triumphantly at her husband.90006 90005 A few minutes later Wolf got upon his feet. Decision and deliberation marked his movements. He did not glance at the man and woman. His eyes were fixed up the trail. He had made up his mind. They knew it. And they knew, so far as they were concerned, that the ordeal had just begun. 90006 90005 He broke into a trot, and Madge’s lips pursed, forming an avenue for the caressing sound that it was the will of her to send forth. But the caressing sound was not made. She was impelled to look at her husband, and she saw the sternness with which he watched her.The pursed lips relaxed, and she sighed inaudibly. 90006 90005 Wolf’s trot broke into a run. Wider and wider were the leaps he made. Not once did he turn his head, his wolf’s brush standing out straight behind him. He cut sharply across the curve of the trail and was gone. 90006 90004 90005 Create a library and add your favorite stories. Get started by clicking the «Add» button. 90006 90320 Add 90321 90322 Brown Wolf 90323 90324 to your own personal library. 90320 Add 90321 90322 Brown Wolf 90323 90324 to your own personal library..90000 Brown Wolf and Other Jack London Stories 90001 90002 Brown Wolf 90003 90004 She had delayed, because of the dew-wet grass, in order to put on her overshoes, and when she emerged from the house found her waiting husband absorbed in the wonder of a bursting almond-bud. She sent a questing glance across the tall grass and in and out among the orchard trees. 90005 90004 «Where’s Wolf?» she asked. 90005 90004 «He was here a moment ago.» Walt Irvine drew himself away with a jerk from the metaphysics and poetry of the organic miracle of blossom, and surveyed the landscape.»He was running a rabbit the last I saw of him.» 90005 90004 «Wolf! Wolf! Here, Wolf! » she called, as they left the clearing and took the trail that led down through the waxen-belled manzanita jungle to the county road. 90005 90004 Irvine thrust between his lips the little finger of each hand and lent to her efforts a shrill whistling. 90005 90004 She covered her ears hastily and made a wry grimace. 90005 90004 «My! for a poet, delicately attuned and all the rest of it, you can make unlovely noises.My eardrums are pierced. You outwhistle— «90005 90004 «Orpheus.» 90005 90004 «I was about to say a street-arab,» she concluded severely. 90005 90004 «Poesy does not prevent one from being practical-at least it does not prevent 90023 me 90024. Mine is no futility of genius that can not sell gems to the magazines. » 90005 90004 He assumed a mock extravagance, and went on: 90005 90004 «I am no attic singer, no ballroom warbler. And why? Because I am practical. Mine is no squalor of song that can not transmute itself, with proper exchange value, into a flower-crowned cottage, a sweet mountain-meadow, a grove of redwoods, an orchard of thirty-seven trees, one long row of blackberries and two short rows of strawberries, to say nothing of a quarter of a mile of gurgling brook.»90005 90004 «Oh, that all your song-transmutations were as successful!» she laughed. 90005 90004 «Name one that was not.» 90005 90004 «Those two beautiful sonnets that you transmuted into the cow that was accounted the worst milker in the township. » 90005 90004 «She was beautiful—» he began. 90005 90004 «But she did not give milk,» Madge interrupted. 90005 90004 «But she 90023 was 90024 beautiful, now, was not she?» he insisted. 90005 90004 «And here’s where beauty and utility fall out,» was her reply.»And there’s the Wolf! » 90005 90004 From the thicket-covered hillside came a crashing of underbrush, and then, forty feet above them, on the edge of the sheer wall of rock, appeared a wolf’s head and shoulders. His braced forepaws dislodged a pebble, and with sharp-pricked ears and peering eyes he watched the fall of the pebble till it struck at their feet. Then he transferred his gaze and with open mouth laughed down at them. 90005 90004 «You Wolf, you!» and «You blessed Wolf!» the man and woman called out to him.The ears flattened back and down at the sound, and the head seemed to snuggle under the caress of an invisible hand. 90005 90004 They watched him scramble backward into the thicket, then proceeded on their way. Several minutes later, rounding a turn in the trail where the descent was less precipitous, he joined them in the midst of a miniature avalanche of pebbles and loose soil. He was not demonstrative. A pat and a rub around the ears from the man, and a more prolonged caressing from the woman, and he was away down the trail in front of them, gliding effortlessly over the ground in true wolf fashion.90005 90004 In build and coat and brush he was a huge timber-wolf; but the lie was given to his wolf-hood by his color and marking. There the dog unmistakably advertised itself. No wolf was ever colored like him. He was brown, deep brown, red-brown, an orgy of browns. Back and shoulders were a warm brown that paled on the sides and underneath to a yellow that was dingy because of the brown that lingered in it. The white of the throat and paws and the spots over the eyes was dirty because of the persistent and ineradicable brown, while the eyes themselves were twin topazes, golden and brown.90005 90004 The man and woman loved the dog very much; perhaps this was because it had been such a task to win his love. It had been no easy matter when he first drifted in mysteriously out of nowhere to their little mountain cottage. Footsore and famished, he had killed a rabbit under their very noses and under their very windows, and then crawled away and slept by the spring at the foot of the blackberry bushes. When Walt Irvine went down to inspect the intruder, he was snarled at for his pains, and Madge likewise was snarled at when she went down to present, as a peace-offering, a large pan of bread and milk.90005 90004 A most unsociable dog he proved to be, resenting all their advances, refusing to let them lay hands on him, menacing them with bared fangs and bristling hair. Nevertheless he remained, sleeping and resting by the spring, and eating the food they gave him after they set it down at a safe distance and retreated. His wretched physical condition explained why he lingered; and when he had recuperated, after several days ‘ sojourn, he disappeared. 90005 90004 And this would have been the end of him, so far as Irvine and his wife were concerned, had not Irvine at that particular time been called away into the northern part of the state.Biding along on the train, near to the line between California and Oregon, he chanced to look out of the window and saw his unsociable guest sliding along the wagon road, brown and wolfish, tired yet tireless, dust-covered and soiled with two hundred miles of travel. 90005 90004 Now Irvine was a man of impulse, a poet. He got off the train at the next station, bought a piece of meat at a butcher shop, and captured the vagrant on the outskirts of the town. The return trip was made in the baggage car, and so Wolf came a second time to the mountain cottage.Here he was tied up for a week and made love to by the man and woman. But it was very circumspect love-making. Remote and alien as a traveller from another planet, he snarled down their soft-spoken love-words. He never barked. In all the time they had him he was never known to bark. 90005 90004 To win him became a problem. Irvine liked problems. He had a metal plate made, on which was stamped: «Return to Walt Irvine, Glen Ellen, Sonoma County, California. » This was riveted to a collar and strapped about the dog’s neck.Then he was turned loose, and promptly He disappeared. A day later came a telegram from Mendocino County. In twenty hours he had made over a hundred miles to the north, and was still going when captured. 90005 90004 He came back by Wells Fargo Express, was tied up three days, and was loosed on the fourth and lost. This time he gained southern Oregon before he was caught and returned. Always, as soon as he received his liberty, he fled away, and always he fled north. He was possessed of an obsession that drove him north.The homing instinct, Irvine called it, after he had expended the selling price of a sonnet in getting the animal back from northern Oregon. 90005 90004 Another time the brown wanderer succeeded in traversing half the length of California, all of Oregon, and most of Washington, before he was picked up and returned «Collect.» A remarkable thing was the speed with which he traveled. Fed up and rested, as soon as he was loosed he devoted all his energy to getting over the ground. On the first day’s run he was known to cover as high as a hundred and fifty miles, and after that he would average a hundred miles a day until caught.He always arrived back lean and hungry and savage, and always departed fresh and vigorous, cleaving his way northward in response to some prompting of his being that no one could understand. 90005 90004 But at last, after a futile year of flight, he accepted the inevitable and elected to remain at the cottage where first he had killed the rabbit and slept by the spring. Even after that, a long time elapsed before the man and woman succeeded in patting him. It was a great victory, for they alone were allowed to put hands on him.He was fastidiously exclusive, and no guest at the cottage ever succeeded in making up to him. A low growl greeted such approach; if any one had the hardihood to come nearer, the lips lifted, the naked fangs appeared, and the growl became a snarl-a snarl so terrible and malignant that it awed the stoutest of them, as it likewise awed the farmers ‘dogs that knew ordinary dog snarling, but had never seen wolf snarling before. 90005 90004 He was without antecedents. His history began with Walt and Madge.He had come up from the south, but never a clew did they get of the owner from whom he had evidently fled. Mrs. Johnson, their nearest neighbor and the one who supplied them with milk, proclaimed him a Klondike dog. Her brother was burrowing for frozen pay-streaks in that far country, and so she constituted herself an authority on the subject. 90005 90004 But they did not dispute her. There were the tips of Wolf’s ears, obviously so severely frozen at some time that they would never quite heal again.Besides, he looked like the photographs of the Alaskan dogs they saw published in magazines and newspapers. They often speculated over his past, and tried to conjure up (from what they had read and heard) what his northland life had been. That the northland still drew him, they knew; for at night they sometimes heard him crying softly; and when the north wind blew and the bite of frost was in the air, a great restlessness would come upon him and he would lift a mournful lament which they knew to be the long wolf-howl.Yet he never barked. No provocation was great enough to draw from him that canine cry. 90005 90004 Long discussion they had, during the time of winning him, as to whose dog he was. Each claimed him, and each proclaimed loudly any expression of affection made by him. But the man had the better of it at first, chiefly because he was a man. It was patent that Wolf had had no experience with women. He did not understand women. Madge’s skirts were something he never quite accepted. The swish of them was enough to set him a-bristle with suspicion, and on a windy day she could not approach him at all.90005 90004 On the other hand, it was Madge who fed him; also it was she who ruled the kitchen, and it was by her favor, and her favor alone, that he was permitted to come within that sacred precinct. It was because of these things that she bade fair to overcome the handicap of her garments. Then it was that Walt put forth special effort, making it a practice to have Wolf lie at his feet while he wrote, and, between petting and talking, losing much time from his work. Walt won in the end, and his victory was most probably due to the fact that he was a man, though Madge averred that they would have had another quarter of a mile of gurgling brook, and at least two west winds sighing through their redwoods, had Walt properly devoted his energies to song-transmutation and left Wolf alone to exercise a natural taste and an unbiased judgment.90005 90004 «It’s about time I heard from those triolets,» Walt said, after a silence of five minutes, during which they had swung steadily down the trail. «There’ll be a check at the post office, I know, and we’ll transmute it into beautiful buckwheat flour, a gallon of maple syrup, and a new pair of overshoes for you. » 90005 90004 «And into beautiful milk from Mrs. Johnson’s beautiful cow, «Madge added. «To-morrow’s the first of the month, you know.» 90005 90004 Walt scowled unconsciously; then his face brightened, and he clapped his hand to his breast pocket.90005 90004 «Never mind. I have here a nice, beautiful, new cow, the best milker in California. » 90005 90004 «When did you write it?» she demanded eagerly. Then, reproachfully, «And you never showed it to me. » 90005 90004 «I saved it to read to you on the way to the post office, in a spot remarkably like this one, «he answered, indicating, with a wave of his hand, a dry log on which to sit. 90005 90004 A tiny stream flowed out of a dense fern-brake, slipped down a mossy-lipped stone, and ran across the path at their feet.From the valley arose the mellow song of meadow larks, while about them, in and out, through sunshine and shadow, fluttered great yellow butterflies. 90005 90004 Up from below came another sound that broke in upon Walt reading softly from his manuscript. It was a crunching of heavy feet, punctuated now and again by the clattering of a displaced stone. As Walt finished and looked to his wife for approval, a man came into view around the turn of the trail. He was bareheaded and sweaty. With a handkerchief in one hand he mopped his face, while in the other hand he carried a new hat and a wilted starched collar which he had removed from his neck.He was a well-built man, and his muscles seemed on the point of bursting out of the painfully new and ready-made black clothes he wore. 90005 90004 «Warm day,» Walt greeted him. Walt believed in country democracy, and never missed an opportunity to practice it. 90005 90004 The man paused and nodded. 90005 90004 «I guess I is not used much to the warm,» he vouchsafed half apologetically. «I’m more accustomed to zero weather.» 90005 90004 «You do not find any of that in this country,» Walt laughed.90005 90004 «Should say not,» the man answered. «An ‘I is not here a-lookin’ for it neither. I’m tryin ‘to find my sister. Mebbe you know where she lives. Her name’s Johnson, Mrs. William Johnson. » 90005 90004 «You’re not her Klondike brother!» Madge cried, her eyes bright with interest, «about whom we’ve heard so much?» 90005 90004 «Yes’m, that’s me,» he answered modestly. «My name’s Miller, Skiff Miller. I just thought I’d s’prise her. » 90005 90004 «You are on the right track then. Only you’ve come by the footpath.» Madge stood up to direct him, pointing up the canyon a quarter of a mile. «You see that blasted redwood! Take the little trail turning off to the right. It’s the short cut to her house. You can not miss it. » 90005 90004 «Yes’m, thank you, ma’am,» he said. 90005 90004 He made tentative efforts to go, but seemed awkwardly rooted to the spot. He was gazing at her with an open admiration of which he was quite unconscious, and which was drowning, along with him, in the rising sea of embarrassment in which he floundered.90005 90004 «We’d like to hear you tell about the Klondike,» Madge said. «Mayn’t we come over some day while you are at your sister’s! Or, better yet, will not you come over and have dinner with us? » 90005 90004 «Yes’m, thank you, ma’am,» he mumbled mechanically. Then he caught himself up and added: «I is not stoppin ‘long. I got to be pullin ‘north again. I go out on to-night’s train. You see, I’ve got a mail contract with the government. » 90005 90004 When Madge had said that it was too bad, he made another futile effort to go.But he could not take his eyes from her face. He forgot his embarrassment in his admiration, and it was her turn to flush and feel uncomfortable. 90005 90004 It was at this juncture, when Walt had just decided it was time for him to be saying something to relieve the strain, that Wolf, who had been away nosing through the brush, trotted wolf-like into view. 90005 90004 Skiff Miller’s abstraction disappeared. The pretty woman before him passed out of his field of vision. He had eyes only for the dog, and a great wonder came into his face.90005 90004 «Well, I’ll be hanged!» he enunciated slowly and solemnly. 90005 90004 He sat down ponderingly on the log, leaving Madge standing. At the sound of his voice, Wolf’s ears had flattened down, then his mouth had opened in a laugh. He trotted slowly up to the stranger and first smelled his hands, then licked them with his tongue. 90005 90004 Skiff Miller patted the dog’s head, and slowly and solemnly repeated, «Well, I’ll be hanged!» 90005 90004 «Excuse me, ma’am,» he said the next moment, «I was just s’prised some, that was all.»90005 90004 «We’re surprised, too,» she answered lightly. «We never saw Wolf make up to a stranger before. » 90005 90004 «Is that what you call him-Wolf?» the man asked. 90005 90004 Madge nodded. «But I can not understand his friendliness toward you-unless it’s because you’re from the Klondike. He’s a Klondike dog, you know. » 90005 90004 «Yes’m,» Miller said absently. He lifted one of Wolf’s forelegs and examined the footpads, pressing them and denting them with his thumb. «Kind of soft,» he remarked.»He is not been on trail for a long time.» 90005 90004 «I say,» Walt broke in, «it is remarkable the way he lets you handle him. » 90005 90004 Skiff Miller arose, no longer awkward with admiration of Madge, and in a sharp, businesslike manner asked, «How long have you had him?» 90005 90004 But just then the dog, squirming and rubbing against the newcomer’s legs, opened his mouth and barked. It was an explosive bark, brief and joyous, but a bark. 90005 90004 «That’s a new one on me,» Skiff Miller remarked.90005 90004 Walt and Madge stared at each other. The miracle had happened. Wolf had barked. 90005 90004 «It’s the first time he ever barked,» Madge said. 90005 90004 «First time I ever heard him, too,» Miller volunteered. 90005 90004 Madge smiled at him. The man was evidently a humorist. 90005 90004 «Of course,» she said, «since you have only seen him for five minutes.» 90005 90004 Skiff Miller looked at her sharply, seeking in her face the guile her words had led him to suspect.90005 90004 «I thought you understood,» he said slowly. «I thought you’d tumbled to it from his makin ‘up to me. He’s my dog. His name is not Wolf. It’s Brown. » 90005 90004 «Oh, Walt!» was Madge’s instinctive cry to her husband. 90005 90004 Walt was on the defensive at once. 90005 90004 «How do you know he’s your dog?» he demanded. 90005 90004 «Because he is,» was the reply. 90005 90004 «Mere assertion,» Walt said sharply. 90005 90004 In his slow and pondering way, Skiff Miller looked at him, then asked, with a nod of his head toward Madge: 90005 90004 «How d’you know she’s your wife? You just say, ‘Because she is,’ and I’ll say it’s mere assertion.The dog’s mine. I bred ‘m an’ raised ‘m, an ‘I guess I ought to know. Look here. I’ll prove it to you. » 90005 90004 Skiff Miller turned to the dog. «Brown!» His voice rang out sharply, and at the sound the dog’s ears flattened down as to a caress. «Gee!» The dog made a swinging turn to the right. «Now mush-on!» And the dog ceased his swing abruptly and started straight ahead, halting obediently at command. 90005 90004 «I can do it with whistles,» Skiff Miller said proudly. «He was my lead dog.»90005 90004 «But you are not going to take him away with you?» Madge asked tremulously. 90005 90004 The man nodded. 90005 90004 «Back into that awful Klondike world of suffering?» 90005 90004 He nodded and added: «Oh, it is not so bad as all that. Look at me. Pretty healthy specimen, is not I! » 90005 90004 «But the dogs! The terrible hardship, the heart-breaking toil, the starvation, the frost! Oh, I’ve read about it and I know. » 90005 90004 «I nearly ate him once, over on Little Fish River,» Miller volunteered grimly.»If I had not got a moose that day was all that saved ‘m.» 90005 90004 «I’d have died first!» Madge cried. 90005 90004 «Things is different down here,» Miller explained. «You do not have to eat dogs. You think different just about the time you’re all in. You’ve never been all in, so you do not know anything about it. » 90005 90004 «That’s the very point,» she argued warmly. «Dogs are not eaten in California. Why not leave him here? He is happy. He’ll never want for food-you know that. He’ll never suffer from cold and hardship.Here all is softness and gentleness. Neither the human nor nature is savage. He will never know a whip-lash again. And as for the weather-why, it never snows here. » 90005 90004 «But it’s all-fired hot in summer, beggin ‘your pardon,» Skiff Miller laughed. 90005 90004 «But you do not answer,» Madge continued passionately. «What have you to offer him in that northland life? » 90005 90004 «Grub, when I’ve got it, and that’s most of the time,» came the answer. 90005 90004 «And the rest of the time?» 90005 90004 «No grub.»90005 90004 «And the work?» 90005 90004 «Yes, plenty of work,» Miller blurted out impatiently. «Work without end, an ‘famine, an’ frost, an ‘all the rest of the miseries-that’s what he’ll get when he comes with me. But he likes it. He is used to it. He knows that life. He was born to it an ‘brought up to it. An ‘you do not know anything about it. You do not know what you’re talking about. That’s where the dog belongs, and that’s where he’ll be happiest. » 90005 90004 «The dog does not go,» Walt announced in a determined voice.»So there is no need of further discussion. » 90005 90004 «What’s that?» Skiff Miller demanded, big brows lowering and an obstinate flush of blood reddening his forehead. 90005 90004 «I said the dog does not go, and that settles it. I do not believe he’s your dog. You may have seen him sometime. You may even sometime have driven him for his owner. But his obeying the ordinary driving commands of the Alaskan trail is no demonstration that he is yours. Any dog in Alaska would obey you as he obeyed.Besides, he is undoubtedly a valuable dog, as dogs go in Alaska, and that is sufficient explanation of your desire to get possession of him. Anyway, you’ve got to prove property. » 90005 90004 Skiff Miller, cool and collected, the obstinate flush a trifle deeper on his forehead, his huge muscles bulging under the black cloth of his coat, carefully looked the poet up and down as though measuring the strength of his slenderness. 90005 90004 The Klondiker’s face took on a contemptuous expression as he said finally: «I reckon there’s nothin ‘in sight to prevent me takin’ the dog right here an ‘now.»90005 90004 Walt’s face reddened, and the striking-muscles of his arms and shoulders seemed to stiffen and grow tense. His wife fluttered apprehensively into the breach. 90005 90004 «Maybe Mr. Miller is right, «she said. «I am afraid that he is. Wolf does seem to know him, and certainly he answers to the name of ‘Brown.’ He made friends with him instantly, and you know that’s something he never did with anybody before. Besides, look at the way he barked. He was just bursting with joy. Joy over what? Without doubt at finding Mr.Miller. » 90005 90004 Walt’s striking-muscles relaxed, and his shoulders seemed to droop with hopelessness. 90005 90004 «I guess you’re right, Madge,» he said. «Wolf is not Wolf, but Brown, and he must belong to Mr. Miller. » 90005 90004 «Perhaps Mr. Miller will sell him, «she suggested. «We can buy him.» 90005 90004 Skiff Miller shook his head, no longer belligerent, but kindly, quick to be generous in response to generousness. 90005 90004 «I had five dogs,» he said, casting about for the easiest way to temper his refusal.»He was the leader. They was the crack team of Alaska. Nothin ‘could touch’ em. In 1898 I refused five thousand dollars for the bunch. Dogs was high, then, anyway; but that was not what made the fancy price. It was the team itself. Brown was the best in the team. That winter I refused twelve hundred for ‘m. I did not sell ‘m then, an’ I is not a-sellin » m now. Besides, I think a mighty lot of that dog. I’ve been lookin ‘for’ m for three years. It made me fair sick when I found he’d been stole-not the value of him, but the-well, I liked ‘m so, that’s all.I could not believe my eyes when I seen ‘m just now. I thought I was dreamin ‘. It was too good to be true. Why, I was his nurse. I put ‘m to bed, snug every night. His mother died, and I brought ‘M up on condensed milk at two dollars a can when I could not afford it in my own coffee. He never knew any mother but me. He used to suck my finger regular, the darn little pup-that finger right there! » 90005 90004 And Skiff Miller, too overwrought for speech, held up a forefinger for them to see. 90005 90004 «That very finger,» he managed to articulate, as though it somehow clinched the proof of ownership and the bond of affection.90005 90004 He was still gazing at his extended finger when Madge began to speak. 90005 90004 «But the dog,» she said. «You have not considered the dog.» 90005 90004 Skiff Miller looked puzzled. 90005 90004 «Have you thought about him?» she asked. 90005 90004 «Do not know what you’re drivin ‘at,» was the response. 90005 90004 «Maybe the dog has some choice in the matter,» Madge went on. «Maybe he has his likes and desires. You have not considered him. You give him no choice. It has never entered your mind that possibly he might prefer California to Alaska.You consider only what you like. You do with him as you would with a sack of potatoes or a bale of hay. » 90005 90004 This was a new way of looking at it, and Miller was visibly impressed as he debated it in his mind. Madge took advantage of his indecision. 90005 90004 «If you really love him, what would be happiness to him would be your happiness also, «she urged. 90005 90004 Skiff Miller continued to debate with himself, and Madge stole a glance of exultation to her husband, who looked back warm approval.90005 90004 «What do you think?» the Klondiker suddenly demanded. 90005 90004 It was her turn to be puzzled. «What do you mean?» she asked. 90005 90004 «D’ye think he’d sooner stay in California!» 90005 90004 She nodded her head with positiveness. «I am sure of it.» 90005 90004 Skiff Miller again debated with himself, though this time aloud, at the same time running his gaze in a judicial way over the mooted animal. 90005 90004 «He was a good worker. He’s done a heap of work for me.He never loafed on me, an ‘he was a joe-dandy at hammerin’ a raw team into shape. He’s got a head on him. He can do everything but talk. He knows what you say to him. Look at ‘m now. He knows we’re talkin ‘about him. » 90005 90004 The dog was lying at Skiff Miller’s feet, head close down on paws, ears erect and listening, and eyes that were quick and eager to follow the sound of speech as it fell from the lips of first one and then the other. 90005 90004 «An ‘there’s a lot of work in’ m yet.He’s good for years to come. An ‘I do like him. » 90005 90004 Once or twice after that Skiff Miller opened his mouth and closed it again without speaking. Finally he said: 90005 90004 «I’ll tell you what I’ll do. Your remarks, ma’am, has some weight in them. The dog’s worked hard, and maybe he’s earned a soft berth an ‘has got a right to choose. Anyway, we’ll leave it up to him. Whatever he says, goes. You people stay right here settin ‘down. I’ll say good-by and walk off casual-like. If he wants to stay, he can stay.If he wants to come with me, let ‘m come. I will not call ‘m to come an’ do not you call ‘M to come back. » 90005 90004 He looked with sudden suspicion at Madge, and added, «Only you must play fair. No persuadin ‘after my back is turned. » 90005 90004 «We’ll play fair,» Madge began, but Skiff Miller broke in on her assurances. 90005 90004 «I know the ways of women,» he announced. «Their hearts is soft. When their hearts is touched they’re likely to stack the cards, look at the bottom of the deck, an ‘lie-beggin’ your pardon, ma’am.I’m only discoursin ‘about women in general. » 90005 90004 «I do not know how to thank you,» Madge quavered. 90005 90004 «I do not see as you’ve got any call to thank me,» he replied. «Brown is not decided yet. Now you will not mind if I go away slow! It’s no more’n fair, seein ‘I’ll be out of sight inside a hundred yards. » 90005 90004 Madge agreed, and added, «And I promise you faithfully that we will not do anything to influence him. » 90005 90004 «Well, then, I might as well he gettin ‘along,» Skiff Miller said in the ordinary tones of one departing.90005 90004 At this change in his voice, Wolf lifted his head quickly, and still more quickly got to his feet when the man and woman shook hands. He sprang up on his hind legs, resting his fore paws on her hip and at the same time licking Skiff Miller’s hand. When the latter shook hands with Walt, Wolf repeated his act, resting his weight on Walt and licking both men’s hands. 90005 90004 «It is not no picnic, I can tell you that,» were the Klondiker’s last words, as he turned and went slowly up the trail.90005 90004 For the distance of twenty feet Wolf watched him go, himself all eagerness and expectancy, as though waiting for the man to turn and retrace his steps. Then, with a quick low whine, Wolf sprang after him, overtook him, caught his hand between his teeth with reluctant tenderness, and strove gently to make him pause. 90005 90004 Failing in this, Wolf raced back to where Walt Irvine sat, catching his coat sleeve in his teeth and trying vainly to drag him after the retreating man. 90005 90004 Wolf’s perturbation began to wax.He desired ubiquity. He wanted to be in two places at the same time, with the old master and the new, and steadily the distance between them was increasing. He sprang about excitedly, making short nervous leaps and twists, now toward one, now toward the other, in painful indecision, not knowing his own mind, desiring both and unable to choose, uttering quick sharp whines and beginning to pant. 90005 90004 He sat down abruptly on his haunches, thrusting his nose upward, the mouth opening and closing with jerking movements, each time opening wider.These jerking movements were in unison with the recurrent spasms that attacked the throat, each spasm severer and more intense than the preceding one. And in accord with jerks and spasms the larynx began to vibrate, at first silently, accompanied by the rush of air expelled from the lungs, then sounding a low, deep note, the lowest in the register of the human ear. All this was the nervous and muscular preliminary to howling. 90005 90004 But just as the howl was on the verge of bursting from the full throat, the wide-opened mouth was closed, the paroxysms ceased, and he looked long and steadily at the retreating man.Suddenly Wolf turned his head, and over his shoulder just as steadily regarded Walt. The appeal was unanswered. Not a word nor a sign did the dog receive, no suggestion and no clew as to what his conduct should be. 90005 90004 A glance ahead to where the old master was nearing the curve of the trail excited him again. He sprang to his feet with a whine, and then, struck by a new idea, turned his attention to Madge. Hitherto he had ignored her, but now, both masters failing him, she alone was left.He went over to her and snuggled his head in her lap, nudging her arm with his nose-an old trick of his when begging for favors. He backed away from her and began writhing and twisting playfully, curvetting and prancing, half rearing and striking his forepaws to the earth, struggling with all his body, from the wheedling eyes and flattening ears to the wagging tail, to express the thought that was in him and that was denied him utterance. 90005 90004 This, too, he soon abandoned. He was depressed by the coldness of these humans who had never been cold before.No response could he draw from them, no help could he get. They did not consider him. They were as dead. 90005 90004 He turned and silently gazed after the old master. Skiff Miller was rounding the curve. In a moment he would be gone from view. Yet he never turned his head, plodding straight onward, slowly and methodically, as though possessed of no interest in what was occurring behind his back. 90005 90004 And in this fashion he went out of view. Wolf waited for him to reappear. He waited a long minute, silently, quietly, without movement, as though turned to stone-withal stone quick with eagerness and desire.He barked once, and waited. Then he turned and trotted back to Walt Irvine. He sniffed his hand and dropped down heavily at his feet, watching the trail where it curved emptily from view. 90005 90004 The tiny stream slipping down the mossy-lipped stone seemed suddenly to increase the volume of its gurgling noise. Save for the meadow larks, there was no other sound. The great yellow butterflies drifted silently through the sunshine and lost themselves in the drowsy shadows. Madge gazed triumphantly at her husband.90005 90004 A few minutes later Wolf got upon his feet. Decision and deliberation marked his movements. He did not glance at the man and woman. His eyes were fixed up the trail. He had made up his mind. They knew it. And they knew, so far as they were concerned, that the ordeal had just begun. 90005 90004 He broke into a trot, and Madge’s lips pursed, forming an avenue for the caressing sound that it was the will of her to send forth. But the caressing sound was not made. She was impelled to look at her husband, and she saw the sternness with which he watched her.The pursed lips relaxed, and she sighed inaudibly. 90005 90004 Wolf’s trot broke into a run. Wider and wider were the leaps he made. Not once did he turn his head, his wolf’s brush standing out straight behind him. He cut sharply across the curve of the trail and was gone. 90005 90004 Continue … 90005 .90000 Brown Wolf | Minecraft Skins 90001 90002 Skins Users 90003 Sign In Register 90004 90005 90006 Top 90007 90005 Latest 90007 90005 Recently Commented 90007 90005 Editor 90007 90005 Upload 90007 90005 Skin Grabber 90007 90018 90002 latest 90003 Latest · Most Voted 90002 advertisement 90003 Timber Wolf Ducky212 2 2 Cute wolf girl Zebras4life14 1 0 ~ Skin Remake: Yuri ~ TokyoTeddyBear 2 0 Spirit of the Forest (Wolf Forme) JelliPaws 1 0 ~ Yet one can try to be civilized ~ Contest Entry MelanySchafer 1 0 ~ I can be a wolf if i want to ~ ShadedSkullGirl 5 4 wolf girl catwolfie456 1 0 Girl Brown Wolf Shiai01 1 0 Girl with wolf hat Galaxypanda81 1 0 uhh BlocklyCow 47 .