Старик белый нос – Старик Белый Нос - NPC

Старик Белый Нос — NPC

For those who might be looking for the vendor, theres a bug that needs to be fixed. hes there some times and then hes gone. spent 2 hours last night looking for him and then asked around and i was told about the bug. so i guess we have to camp out there and wait for him to pop up and buy all we can from him, while we can.

Комментарий от ikenaikoto

sadly he doesn’t sell 16-slot bags..

Комментарий от NukeAlleria

You also can gain reputation with the Tushi by doing daily quests in Alliance cities, like the cooking and fishing dailies in Ironforge or Stormwind.

Комментарий от elektroneg

Reputation can be easily gained with Гербовая накидка Тушуй equipped in dungeons of your level

Комментарий от CrockettMaster

He currently has 12 mounts to sell, despite the fact that the tab says ‘Sells (24).’

6 epic and 6 rare.

Комментарий от mannapanda

I found my mount (a stormsaber tiger) by clicking on ‘mounts/pets.’ But it was by accident…
Time was, you got an announcement that you’d reached lvl ‘x’ and that old Darryl, the used mount merchant, had a mount waiting for you in Stormwind or Darnassus at location ‘z.’ Now the mounts just show up — unannounced — in your mount/pets slot.

Having mounts and abilities show up unannounced is really unfair to newbies or people like me who’ve been AFK for over a year or more. There might be critters, abilities or skills I need to use, and I don’t even know they are there. When I clicked on mounts/pets last night, I was really surprised to find 1 gryphon and 2 saber tigers there — I never received any inkling that they’d been given to me. What else like that can happen in the future (especially absent any notifications at all)?
On a completely unrelated note, is there any way to find out where all levels of skinnable beasts are located? I got my skinning skill up to 75, went to the Wetlands and found that creature-related quests would not add to my skinning skills (or inventory of skins/leather), since the local beasts were at skinning level 100 or 110. I seemed to have missed the critters that could help me go from level 75 to 100, or higher. Where are they? Is there a place in Wowhead where I can go to find locations (general) for levels of minerals and skins? Let me know. Thanks!

Комментарий от Yeronimo

Honoring elders gives 90 rep per NPC (I am human) during Lunar Festival

So far only on Kalimdor and not in Eastern Kingdoms

Комментарий от lankybrit

Is there a reputation requirement to actually see him? I went to the place he was supposed to be, and he wasn’t there.

Комментарий от Mondoblasto

The vendor does NOT have any reputation discount as he is not officially listed as Tushui Pandaren as part of their tooltips and in fact, none of the pandaren are.

ru.wowhead.com

вики-энциклопедия по World of Warcraft

Лучшая статья

Битвы питомцев, добавленные в World of Warcraft: Mists of Pandaria, позволяют игрокам использовать своих спутников в пошаговой мини-игре, ловить диких питомцев, добавляя их к своей коллекции, сражаться с укротителями питомцев и проверить свои навыки против других игроков. Победа в битве вознаграждает участвующих питомцев опытом, чтобы получать новые уровни, увеличивая их силу и открывать новые способности для использования в сражениях.

Для участия в битвах питомцев, игроки должны выучить способность [Обучение боевых питомцев] у наставника боевых питомцев, доступную на 5 уровне за 10. Навык появляется у всех персонажей игрока на одном аккаунте battle.net, по достижению 5 уровня и выше.

Битвы питомцев похожи на широко популярную серию игр Покемон, и предназначены для веселья, отслеживая только количество побед, а не поражений.

Справка, руководства и правила

Вовпедия — это вики, посвящённая вселенной Warcraft, которая была разработана компанией Blizzard Entertainment (данный ресурс ориентирован не только на игру

World of Warcraft). Сайт включает в себя информацию по всей серии игр Warcraft, а также разнообразные руководства, истории, комиксы и многое другое.

Хотите помочь? Создайте учётную запись и начинайте создавать и править статьи!

Есть вопросы? Проверьте справочные статьи или посетите наш форум! Мы только рады новым участникам этого проекта!

Для большей информации о Вовпедии посетите Вовпедия:Описание и портал сообщества.

wowpedia.ru

Белый Нос, Вайгач и Божье курево

На Черном Носу

Вот ведь Божий промысел! Сегодня утром, когда я уже полностью смирился с отсутствием у меня табака, собираясь в очередной переход, на пляже я совершенно неожиданно нашел запечатанную пачку «Арктики». Это было самое настоящее счастье. Стояли мы возле большой и очень основательной избы на реке Седаяха. Точнее, это была не просто изба, а изба вместе с большим сараем. Внутри, конечно, все было разорено, и там я не нашел даже бычков. Только в ящике на столе лежали несколько пакетов рассыпного чая. А тут — иду себе по пляжу понурый, таскаю гермы в лодку, и на тебе — пачка! Выпнул ногой ее из песка и обалдел.

Да, Бог — вещь в себе. Предмет ненаблюдаемый. Если в вопросе о сигаретах отойти еще на пару дней назад, то можно вспомнить, что на Черном Носу, возле устья Коротаихи, у меня оставалась еще целых три пачки «Бонда». Но в тот вечер, после страшной грозы с ужасными шквалами и самыми натуральными вихрями, гулявшими по пляжу и тундре, у меня сильно разболелся зуб. А это, надо сказать, в нашем положении вещь очень неприятная и даже, я бы сказал, опасная. Случись что серьезное, и все, кердык. К счастью, у меня были хорошие лекарства и те самые драгоценные сигареты. А курево в таких ситуациях мне помогает не хуже обезболивающего.

Зуб болел сильно, я без перерыва пил чай, и, конечно же, тихонько про себя молился, думал: «О Господи! Лишь бы все поскорее прошло!», — но боль не проходила. И тут я подумал: «А ну как это такое испытание? Господь, типа, предлагает мне смириться. Он будто бы подталкивает меня к тому, чтобы я скурил оставшиеся в первой пачке сигареты сейчас, не экономя, а потом, в ближайшие день-два докончил бы пачку предпоследнюю и последнюю». Эта мысль меня даже как-то успокоила, я с облегчением достал очередную сигарету и закурил. Какое наслаждение, теперь мне не надо экономить.

Следующим утром я проснулся совершенно здоровым и бодрым, и в этот же день докурил остаток сигарет из следующей пачки. Впрочем, окончательно закончиться за три дня они так и не успели, ведь мне прямо под ноги, не иначе с неба, свалилась «Арктика».

Сказочные северные облака

Потом уже, в Бельковской губе мы повстречали первых оленеводов. Там мы пробыли, по причине слишком сильного ветра, еще два дня, а позже, подняв паруса, устремились к Гусиной протоке, чтобы через нее вновь выскочить в море. И вчера, когда мы, выйдя из той протоки, подходили к Седаяхе, и сегодня, когда мы отсюда уходим, — ветер дует нам в спину. Он, конечно, мог бы дуть и чуточку послабже, ну да ладно. Мы, хоть и с некоторым страхом, но все-таки несемся вперед, что под мотором. Ладно, покурю-ка я еще. Ведь Бог своими незамысловатыми примерами каждый день показывает нам, что он не требует от нас ничего, кроме веры. Будешь верить — будут тебе и сигареты под ноги падать, и мясо выбегать будет прямо на выстрел. А верить не будешь — хрен чего получишь. Правда, вчера мы лишились горелки, которая, немножечко посопев на обеде, умерла, похоже, безвозвратно. Это печально. Это значит, что мы не сможем готовить в палатке во время плохой погоды, и что теперь мы всецело зависим от сухих дров. Но это мелочи. Наверно, раз она сдохла, значит, так оно и надо.

— Что это там? Парус-Луда? — Наташка показывала пальцем на угловатый камень в нескольких километрах впереди, торчащий прямо из моря.

— Ну, вродь штука приметная. Точно он, — отвечал я смотря в карту. — Хорошо идем.
— Как думаешь, дойдем сегодня до Белого Носа?
— Дык дойдем наверно. Вон как несемся, аж страшно.

Ветер, и в самом деле, был каким-то слишком сильным. Порой я даже опасался за наш рангоут, так свирепо ветер гнал нас на север, к Карскому морю. Мы старались держаться поближе к берегу, потому как кроме ветра нас подгоняли еще и крутые волны. Отдаляться от берега в такую погоду совсем не хотелось. Да и вообще, все наше сегодняшнее плаванье вызывало у меня ощущение какой-то цирковой эквилибристики: кажется, что допусти мы одно неверное движение, и все, пиши пропало, море поглотит нашу лодочку с концами. Иногда, когда комбинация различных условий складывалась благоприятным образом, байдарка вдруг неимоверно ускорялась, выходя на серф, задерживаясь на гребне очередной волны, и скатываясь с нее, как с бесконечной горки. Но долго на гребне удержаться не удавалось. Лодку начинало вертеть, я терял управление, и гребень проходил под днищем, а лодка сваливалась в яму перед очередным валом.

С того момента, как мы покинули Гусиную протоку, все вокруг очень сильно изменилось. Мы словно попали в совершенно другую страну. Исчезли песчаные косы, просоленные глинистые болота на берегах, песчаные обрывы и все то, что мы наблюдали прежде. Эти пейзажи резко сменились угрюмыми и крутыми черными скалами, россыпями гальки и огромных камней на пляжах, зажатых между утесов. Открывающаяся нам картина была настолько сурова, что я чувствовал даже легкую подавленность и думал, что вот он, край земли. Если он где-то и есть, то выглядит он примерно так же, только еще немного суровее. Волны, катящиеся с моря, с ревом бились и клокотали в разломах этих черных скал, разбиваясь белыми брызгами. Характер морского дна здесь тоже поменялся. Теперь уже было достаточно глубоко возле самого берега, но в некоторых местах из воды вздымались целые гряды поломанных черных камней, поэтому приходилось внимательно смотреть вперед, чтобы со всей дури не влететь в один из таких камешков.

Периодически я оглядывался назад, пытаясь предугадать, на какую погоду нам стоит рассчитывать в ближайшее время. А небо на юге не предвещало совершенно ничего хорошего. Прямо сейчас светит солнце, и сидеть в байдарке, держа шкоты, совсем не холодно, но там, позади, на фоне голубого неба, отчетливо видна резкая темно-серая полоса туч, которые должны нагнать нас уже очень скоро. Такие тучи, идущие плотным фронтом, не сулят ничего хорошего, вместе с ними нас накроет дождь и еще более сильный шквалистый ветер, а значит, самое интересное на сегодня у нас еще впереди.

* * *

Я намотал оба шкота на негнущиеся пальцы правой руки так, чтобы не требовалось прилагать никаких усилий для их удержания. Пожалуй, за все время нашего путешествия, я еще не испытывал такого холода, дискомфорта и безысходности. Мокрый до нитки, дрожащий, я пытался раскурить мокрую сигарету. «Арктику», одну из последних. В густом тумане справа от нас проплывали назад силуэты скал, в этом месте ставших совсем высокими и совсем уже мрачными. Вот она, граница Баренцева и Карского морей. Ну и задница!

Утес очередного мыса, не спеша, отползал в сторону, за ним виднелись все новые и новые скалы, точащие из воды. Похоже, это последний мыс перед Белым Носом. Хо-хо, Белый Нос! Граница. Рубеж, за которым все заканчивается; воображаемая линия, от которой уже рукой подать до Амдермы, до цивилизации, магазина и всего того, чего нам так не хватает сейчас. На Белом Носу должна быть и полярная станция — интересно, что она из себя представляет? Как бы она не выглядела, я точно знаю, что там внутри тепло. Это главное. Если уж мы не напросимся туда переночевать, то хотя бы погреемся, попьем чаю и отправим телеграмму домой. Прикольно, наверно, получить такую телеграмму, на которой в обратном адресе вместо города-улицы-дома будет значиться просто «Белый Нос, Карское море», или что-то вроде того.

Когда нас нагнал тот самый зловещий серый фронт, который я наблюдал, пока мы неслись под голубым солнечным небом, то под холоднющим дождем, следующим вместе с ним, мы моментально промокли. В общем-то, я привык уже к сырости, но в этот раз ветер, постоянный спутник таких дождей, был просто ледяным. Волны, поднявшиеся под нескончаемыми шквалами еще круче, чем прежде, намочили меня еще и снизу, и скоро я закоченел настолько, что каждое движение давалось мне с огромным трудом, будто я весь целиком вырезан из дерева. Сильнее всего, конечно, мерзли руки в мокрых перчатках.

Когда фронт прошел, нас окутал густой туман, дождь и ветер ослабли. Проходя мимо очередного высокого скального мыса, мы услышали скрежещущие и воющие звуки, напоминающие какой-то авангардный трубный ансамбль. Что могло так выть, волны в трещинах меж камней или какая-то невидимая металлическая конструкция, мы так и не поняли. Но звуки эти были настолько зловещими, что настроение наше упало окончательно, и не стало больше никаких сил сопротивляться пронизывающему холоду. Время шло, я сидел без движения, зная, что чем дольше я так сижу и мерзну, тем ближе становится наша цель.

И вот, очередной высокий каменный мыс, судя по карте, Пырков, наконец, оказался совсем рядом. Угловатый и ломаный его лоб отполз вправо настолько, чтобы в проливе между небольшим скалистым островом, возле которого паслась огромная стая нырков, и крутым берегом из черного камня мы смогли разглядеть впереди неясные силуэты высоких антенных мачт и домиков.

Станция Белый Нос

* * *

Новое туманное утро. Острова все так и не видно. Ветер сегодня совсем ослаб. Одежда сухая, а моя драгоценная бензиновая горелка, позавчера окончательно вышедшая из строя, теперь починена и работает как маленький реактивный двигатель. Телеграмма домой отправлена, и можно спокойно идти дальше, ни о чем не беспокоясь.

В самом деле, мы переночевали на полярке. Правда, строители, которые сейчас там занимаются постройкой нового здания станции, сперва приняли нас за ненцев и упорно не хотели с нами говорить. Но потом мы нашли начальника, разговорились с ним, и, естественно, вписались. Да и вид наш, с капающей с одежды и волос водой, был настолько жалок, что мы были точно уверены — нам не откажут. Жизнь у метеорологов непростая, поэтому на сигареты и провиант мы даже не рассчитывали, но зато нам удалось мило пообщаться с немногочисленным населением станции и восполнить запас жизненных сил. От одного из метеорологов, в частности, мы узнали, что скорость некоторых порывов ветра на Белом Носу в то время, пока мы подходили сюда, достигала двадцати одного метра в секунду. От такой цифры я слегка обалдел, но подумал, что, пожалуй, это похоже на правду. Дуло иногда так, что мы чуть ли не улетали вперед.

Теперь Белый Нос позади. А мы в Югорском Шаре, то есть уже в Карском море. Осталось всего-то лишь перемахнуть через пролив в самом узком его месте и высадиться на Вайгаче. И тогда цель будет достигнута, надо будет только добраться до места выброски. Как это там говорят? Что, мол, «наша армия будет полоскать сапоги в Индийском океане». Вот так и мы. Только мы свои сапоги прополощем в Карском море, в его прозрачной и чистой, как зеленое стекло, воде, свесив ноги с берега Вайгача.

Скалы возле Белого Носа

Только вот откуда нам можно выброситься — это вопрос. Наталья, жена начальника станции, сказала нам сегодня утром, что на Амдерму нам надеяться не стоит. Отсюда до нее всего каких-то пятьдесят километров, но оттуда можно разве что улететь на самолете в Нарьян-Мар. Правда, денег на самолет у нас не хватит. Проще всего, по ее словам, уехать из Усть-Кары, вездеходом. Но до Усть-Кары идти километров двести, а время сейчас уже осеннее, погода — плохая, море — суровое, и на сколько растянутся эти двести километров по времени — одному Богу известно. Еды у нас уже почти нет, времени нету тоже, и значит, нам нужно срочно что-то придумать. Насчет Каратайки Наталья ничего не знает, но мы, в конце концов, если не решимся идти на Кару, попробуем отправиться именно туда, назад. Да и вряд ли южный ветер будет дуть долго. Вот он уже и ослаб. Можно надеяться, что завтра он уже подует с севера, и тогда с Вайгача мы погоним к Каратайке. Дня через четыре там будем. При удачных раскладах. Вот какой хороший ветерок. Благодать.

Я немного набил стаксель-шкот. Лодка пошла чуть быстрее, очередная вдающаяся в море скала осталась позади. Неспешные мысли мои прервались. В небольшом заливчике справа я увидел маленькую лодку и человека в ней.

* * *

— А вот как говорят. Что, мол, «под бомбами землю есть будешь». А ведь это правда.
— Э-э. Ну не знаю, — ответил я, немного не поняв очередной Юриной мысли.

Юра, обладатель крошечной самодельной лодки, сделанной им собственноручно из разного подножного мусора, вроде кусков жести и обрезков досок, хозяин старой слепой собаки и житель собственноручно построенной им избушки, за чаем рассказывал нам о своей жизни. Ростом он был мелок, а возраст, как всегда, определить не получалось. С одинаковым успехом можно было сказать и то, что он почти наш ровесник, и то, что он уже почти старик.
Избушка его была совсем небольшая, в углу висела самодельная рыболовная сеть, сплетенная, по его словам «от нечего делать». На топчане-кровати на шкурах лежал старый, страхолюдный на вид, ИЖ-18 16 калибра, треснувший приклад которого был стянут металлическим хомутом, а вместо бойка, опять же по словам хозяина, ружье имело гвоздик. На полочке над дверью стояло несколько патронов в латунных гильзах, а над столом висели старые предвыборные плакаты какого-то депутата от округа.

Сам Юра был из новоземельских ненцев, кои от самого сотворения мира занимались охотой, промыслом морского зверя, а об оленеводстве представление имели весьма поверхностное. Его предков, по случаю устройства на Новой Земле испытательного полигона, в пятидесятых годах переселили на Вайгач, и все они живут на Варнеке, в единственном поселке Острова. Был там когда-то и другой поселок, на севере, но что-то там случилось, и народ там начал массово помирать. Юра утверждал, что жители того поселка нашли на берегу бочку метилового. Не трудно догадаться, что спустя пару дней после такой находки, погибло почти все взрослое население поселка. Тогда всех снова взяли и переселили на новое место, на Варнек. Но Новоземельские оказались крепкими, и в наши дни они потихоньку продолжают жить и охотиться, несмотря ни на что.

Здесь, на своей материковой «даче», Юра тоже охотится и рыбачит. Примерно месяц назад он отправился сюда на промысел на своей деревянной лодке, но по прибытии его сюда лодку разбило волнами о скалы, и Юре пришлось срочно построить другую посудину. Мореходность у получившейся лодочки оказалась невысокая, и поэтому Юра теперь сидит тут, не решаясь переплыть обратно на Остров. Островитяне же, не имеющие бензина для своих моторов, не ходят на материк, и только некоторые особо отчаянные товарищи ставят на свои «Прогрессы» паруса и путешествуют по морю, переходя через пролив. Их-то Юра и ожидает со дня на день, чтобы его, наконец, забрали в поселок.

Сейчас мы пьем чай, едим сушки, хлеб и рыбу. Удивительно, но здесь мы с Наташкой чувствуем себя гораздо комфортнее, чем прошлым вечером на полярке. Юра, положив в печку очередную порцию щепок, так, чтобы недавно налитый чайник поскорее закипел, продолжает очередной рассказ. Сейчас он говорит о Нагорном Карабахе. Так бы мы и гостили у него, если бы не такой близкий и манящий Вайгач.

— Ну да. Прямо землю есть начинаешь. О-й-й, — продолжал Юра, ворочая угли в печке, — Меня накрывало залпом Града. Как все кончилось — смотрю — а я землю ем. Вот так вот. Все правду говорят.
— У меня такое было, — сказала Наташка, — я с тарзанки на утоптанный снег упала, и сразу как только упала, этот снег есть начала. А потом в себя пришла. Рот снегом набит. Сижу, в рот его себе засовываю и жую. Почему — не понятно.
— А как ты на войну попал?
— Да вот так. Позвали. Было дело.

Юра рассказал нам малопонятную историю о том, как он познакомился с некими людьми, позвавшими его воевать. Естественно, что как и любой нормальный мужик, тогда еще молодой и полный бьющих через край сил, он с радостью согласился. Я бы на его месте, если бы не имел семьи, конечно, тоже пошел бы на чужую Войну, если бы меня так позвали. Если задуматься, то что может быть прекраснее и естественнее этого? Да, «В Очемчире умереть — красиво. Солнечная долька на губах. В роще ароматных апельсинов. Гладя, как любимую, автомат…». В этой песне, правда, пелось про Боснию и Герцеговину, но и там воевало довольно много иностранных наемников, как с одной, так и с другой стороны. Мне вспомнилось, что когда я служил в армии, как раз в полном разгаре шла Вторая Чеченская. И как после учебки, когда в часть, за солдатами начали приезжать покупатели, многие бойцы подходили к командиру, и со слезами на глазах умоляли его отдать их именно тем покупателям, которые увезут их на Войну. Целые истерики закатывали. Что-же, это свойственно мужчинам. Юра восхищал меня все больше и больше.

На Юрином пляже

Со временем тема Юриных рассказов свернула к жизни на Острове, на Варнеке, и вообще, в этих местах. Мы, в свою очередь, вспомнили и передали Юре рассказы Николай-Николаича с Синькина. Ведь он много рассказывал нам про Варнек и про то, что «народ там живет хулиганистый, одно слово — островитяне». Да-да, — говорил я, — Николай Николаич говорил, мол, у вас тут постреливают, а кого-то даже в живот ранили не до смерти.
— Так это про меня он. Я это был, — отвечал Юра улыбаясь, — бувает у нас тут такое. Тот год меня даже в город возили, две дробины из глаза выковыривали в больничке, — в подтверждение Юра показал левое веко, на котором красовалось несколько синих пятнышек. — В голову мне стреляли. Прямо здесь. Хорошо, я за дверь успел спрятаться, а то глаза бы и не осталось. Тоже как-то было, в ногу ранили. Ну я уполз по-быстренькому, чтобы он меня не добил. Весной было, лед стоял. Я до поселка-то на одной ноге допрыгал. Все потом удивлялись, как это я так. С дыркой-то.
— А потом что? Это ж фигня какая-то, — удивился я, — Вы там друг-друга стреляете, а заявления какие-нибудь в милицию кто-нибудь пишет?
— Да ну, какая милиция? — с легкой усмешкой ответил Юра и посмотрел на меня как на ребенка. — Своих не содим! Всякое бывает. Постреляли немножко. А потом нормально. Дружно живем опять. Это от водки все. От нее.

* * *

Хозяин избушки возвращается с уловом

На Вайгаче

Какие прекрасные чувства переполняют нас, когда мы неспешно идем под парусом вдоль скалистого берега Острова, который теперь всего лишь в пятидесяти метрах справа от нашей лодки. И скалы эти уже совсем не те, что мы видели вчера и сегодня на материке. Это уже не зловещие черные утесы, ввергающие наблюдателя в уныние. Это — невысокие белые скалы, внушающие мысли о чем-то возвышенном и умиротворяющем. Недаром Юра говорил нам, что Вайгач является одним большим священным местом для Ненцев. Расставаясь с Юрой, я подарил ему на память один из своих шестиместных подсумков, а он, в свою очередь, дал нам рыбы, две оленьи ноги, и несколько пачек «Примы». Таким образом, мы снова с куревом и огромным количеством мяса. Мы сказали Юре, что если надумаем возвращаться в Каратайку, то обязательно заглянем к нему снова. Какой замечательный и интересный человек!

Туман давно рассеялся, собственно этого мы и ждали в гостях на материке. Перескочить через пролив было не трудно, это заняло у нас каких-то полчаса. Но теперь мы не спешим высаживаться. Удовольствие надо растянуть, надо выжать из этого момента максимум. Надо не спеша пройти вдоль острова и оглядеть его со стороны. Ведь теперь он уже никуда не денется. Вот он, рядом.

Скоро впереди показался мыс Канин, знаменующий собой окончание Югорского шара. Возле него мы повернули к берегу. Вот и Вайгач. То место, к которому мы стремились два месяца. Галька коротко хрустнула под носом байдарки, и хрустально-зеленая прибойная волна вытолкнула нас подальше на берег. Приехали. Благодать. Пляж из округлых разноцветных камешков и белые скалы справа и слева. Зеленоватая совершенно прозрачная вода. И в самом деле, все здесь выглядит как-то по-особенному. Жаль, пленки осталось всего несколько кадров. Их надо сберечь на будущее.

sevprostor.ru

Полярная станция «Белый нос»

Полярная гидрометеорологическая станция 2 разряда (МГ-2) Белый Нос находится на берегу Баренцева моря у входа в пролив Югорский Шар.

Станция организована в поселке Хабарово 10 ноября 1940 года в 10 км к северу от нынешнего местоположения. Она дважды переносилась: 7 мая 1941 года и 9 мая 1957 года, где и находится сейчас.

С момента организации и до настоящего времени станция работает без перерывов, пропусков в материалах наблюдений нет. Обеспечивается выполнение всех видов наблюдений и работ, предусмотренных Ведомственным заказом, в полном объёме и с высоким качеством. Средняя оценка работы за отчётный период 4,8 балла.

В 2008 г. начальник станции Русавук Виктор Никитич за выполнения плановых заданий и работ в полном объеме, обеспечение высокого качества всех видов наблюдений и работ и в связи с 50-тилетием награжден «Почетной грамотой Росгидромета».

Штат станции состоит из 10 человек, укомплектован на 60%. Все работники имеют подготовку по программе начального и среднего профессионального образования. Половина из них имеют опыт работы 10 лет и более.

Метеорологическая площадка станции расположена на ровном участке тундры, характерном для окружающей местности.

Приборы и оборудование на ней исправны, содержатся в образцовом состоянии, несмотря на длительный срок работы, эксплуатируются правильно. Необходимый резерв приборов и оборудования имеется. Все средства измерений, имеющиеся на станции, ремонтируются по мере необходимости и регулярно поверяются в ССИ Северного УГМС в соответствии с утвержденным графиком поверки.

Все виды наблюдений (метеорологические, морские прибрежные, агрометеорологические и геофизические) на станции проводятся и обрабатываются в соответствии с требованиями действующих наставлений, методических рекомендаций и указаний.

Станция оснащена персональными компьютерами для обработки данных метеорологических наблюдений, а также для получения и обработки геофизической информации.

Налажена радиорелейная связь между станцией и ОГМС Амдерма, она действует бесперебойно.

Материалы всех видов наблюдений, получаемых но станции, обобщаются и помещаются в ежемесячниках и ежегодниках, климатических справочниках.

Гидрометеорологическая информация МГ-2 Белый Нос используется при обслуживании полетов авиации и для обеспечения безопасности мореплавания.

Метеорологическая площадка, все здания и сооружения на станции находятся в достаточно хорошем состоянии, электропроводка исправна.

В 2008 году на станции построен новый геофизический павильон. Силами коллектива выполнен текущий ремонт служебного дома, он обшит вагонкой, в помещениях проведены косметические ремонты. На территории станции поддерживается порядок. На станция имеется библиотека с методической и художественной литературой. Станция в полном объеме (100%) обеспечена средствами пожаротушения (пожарным инвентарем и огнетушителями).

Правила внутреннего трудового распорядка, нормы и инструкции по охране труда и пожарной безопасности соблюдаются. Производственный и бытовой травматизм отсутствуют.

На НЭС «Михаил Сомов» на станцию завозятся необходимые виды снабжения (ГСМ, продукты питания, запасные приборы и оборудование). В обязательном порядке доставляется аптечка ТДС. В полном объеме коллектив обеспечен спецодеждой. К проведению зимовки станция подготовлена хорошо.

На станции была организована и регулярно проводилась производственно-экономическая учёба.

карта www.marshruty.ru/Maps/Maps.aspx?x=60.29914855957031&y=6…

wikimapia.org

Дед Мороз — Красный, Синий, Белый Нос

Все мы знаем кто такой Мороз Красный нос. Именно его мы чаще всего видим на улицах наших городов и на многочисленных новогодних «ёлках».

Но не все знают, что Мороз Красный нос — это лишь один из трех братьев, самый младший. А есть еще Мороз Синий нос — средний брат и Мороз Белый нос — старший.

У них не только носы разные, но и шубы — у Красного носа — красная, у Синего — синяя, а у Белого — белая. Но иногда Мороз Белый нос одет и в черную шубу, расшитую серебром…

Мороз Синий нос холодит ленивых, у них на морозе нос синий, а Мороз Красный нос подогревает трудолюбивых — на морозе у таких щеки горят.

Ну, а Мороз Белый нос никого не щадит… Если кто его встретит, то живым домой уже вряд ли вернется… Значит судьба такая… Насмерть Белый нос морозит. Мороз Белый нос в фольклоре упоминается редко… Уж очень суров он для детских сказок. Смерть-Марена спутница его, а не внучка-Снегурочка…

Зато другие два его брата — Мороз Синий нос и Мороз Красный нос — в народных сказках и песнях нередкие гости!

Вот для примера известная белорусская сказка «Два мороза».

Гуляли по полю два Мороза, два родных брата — Мороз Синий нос и Мороз Красный нос.

Гуляют-погуливают Морозы, друг дружку похваливают. А ночь светлая-светлая. Просторно Морозам на воле.

А тихо, так тихо, будто живой души не осталось на свете. Перебежали Морозы с поля на лес. Бегают, пощёлкивают, с дерева на дерево перепрыгивают, зайчиков пугают. Из лесу в деревню заскочили, и давай по крышам стрелять!

— Эге, — говорит Мороз Синий нос, — все попрятались, боятся на двор вылезть.

— Пусть только вылезет кто-нибудь — зададим ему страху, — отвечает Мороз Красный нос.

Стало светать. Повалил из труб дым густой. Заскрипели колодцы. Повыходили мужчины из хат. Кто молотить пошёл, кто в лес по дрова собирается.

— Погоди-ка, брат, — сказал Мороз Красный нос. — Давай побежим с тобой на дорогу в поле.

И побежали они опять в поле. Стоят рядышком, путников поджидают.

Заскрипели сани на дороге. Зазвонил где-то звоночек под дугою.

В санях селянин сидит, коника погоняет. А за санями ухарский возок плывёт, звоночек звенит.

— Ну, погодите-ка, — говорит Мороз Синий нос. — Ты беги за мужиком, а я за паном.

И побежали они путников морозить.

Долго бежал Мороз Синий нос, пока пана догнал. Наконец догнал, под шубу залез. Тепло выгоняет оттуда. Поёживается пан, ноги зябнут, холод по телу пошёл, панский нос посинел. А Мороз Синий нос только посмеивается. Чуть до смерти пана не заморозил!

А Мороз Красный нос догнал селянина и давай его морозить.

— Эге, мороз не шутит, — говорит селянин. Слез он с саней, ногами топает, по плечам руками хлопает. Пробежал так с полверсты, ему и жарко стало. Сел себе в сани, едет — и горя мало.

— Ну, погоди же, брат: пройму я тебя, когда дрова рубить будешь.

Заехал человек в лес. А Мороз Красный нос обогнал его, в лесу ждёт. Выпряг коника селянин, топор взял да как начал рубить — жарко стало ему. Сбросил кожух. А Мороз обрадовался: залез в кожух и давай там белые кросна ткать.

Сделал кожух белым как снег…

Нарубил дров человек, к тулупу идёт, а он весь обмёрз.

— Эге, братец, да ты здесь?

Взял кнутовище да как стал молотить — чуть живой выскочил Мороз Красный нос и прямо в лес.

Рассердился Мороз Красный нос на селянина, но ничего с ним поделать не может…

* * *

Родом Дед Мороз из самой седой древности.

Дед Мороз — могучий русский языческий Бог, воспетый в легендах и славянских сказаниях — олицетворение русских зимних морозов, кузнец, сковывающий льдом реки, осыпающий зимнюю природу искристым снежным серебром, дарящий радость зимнего празднества, а в тяжелую годину защищающий от врагов невиданными зимними холодами, от которых начинает ломаться железо. Мороз помогает заблудившимся путникам, указывая дорогу.

Деда Мороза отождествляли также с первым месяцем года — серединой зимы. Холоден и студен первый месяц года — царь морозов, корень зимы, ее государь. Он строгий, льдистый, ледяной, пора снеговеев. Январь у нас так и зовется — стужень.

Дед Мороз также и герой классической русской литературы — пьеса А.Н. Островского «Снегурочка», поэма Н.А. Некрасова «Мороз, Красный нос», стихотворение В.Я. Брюсова «Царю Северного полюса».

Три брата-Мороза — это три ипостаси Деда Мороза. А сам образ Деда Мороза — есть зимняя ипостась могучего и мудрого Бога Велеса.

У Деда Мороза много имен и ипостасей. В разное время и в разных местах представал он по-разному. Он и Мороз, и Студенец, и Снежный Дед, и Дед Трескун, и Позвист (Посвист), и Зимник, и Карачун…

Дед Трескун — старик с длинной бородой и суровым как русские морозы нравом. С ноября по март полновластный хозяин на земле. Говорят, даже Солнце его боится! Он женат на суровой Зиме-Марене.

Мороз — богатырь, кузнец, сковывающий воду «железными морозами». Суровый, разгуливающий по земле в компании Солнца и Ветра, и насмерть морозящий встретившихся на пути мужиков (в белорусской сказке «Мороз, Солнце и Ветер»). Мороз иногда отождествлялся с буйным зимним ветром.

Зимник — старик с белыми волосами и длинной седой бородой, с непокрытой головой, в теплой белой одежде и с железной булавой в руках. Где он пройдет — там жди жестокой стужи.

Позвизд — славянский Бог бурь и непогод. Стоит ему тряхнуть головой — на землю валит крупный град. Вместо плаща за ним ветры веют, с полы его одежды падает хлопьями снег. Стремительно носится Позвизд по небесам, сопровождаемый свитой бурь и ураганов.

Карачун — среди славянских божеств выделяется своей свирепостью — злой дух, сокращающий жизнь. Подземный Бог, повелевающий морозами. Темная ипостась зимнего Велеса. Карачуном называется и самая длинная ночь в году — ночь Зимнего Солнцестояния.

Так или иначе, Деда Мороза издревле представляли как седого старика с длинной бородой в длинной толстой шубе, валенках, шапке, рукавицах, и с посохом, которым он морозит людей.

Ниже приведена традиционная атрибутика и символика образа Деда Мороза.

Борода и волосы — густые, седые, серебристые. Символическое значение — могущество, счастье, благополучие и богатство.

Рубашка и штаны — белые, льняные, украшены белым геометрическим орнаментом — символ чистоты.

Шуба — длинная, расшитая серебром (восьмиконечные звёзды, гуськи, другой традиционный орнамент), отороченная лебединым пухом или белым мехом.

Шапка — расшита серебром и жемчугом. Оторочка лебединым пухом или белым мехом. Залом с треугольным вырезом на лицевой части — стилизованные рога. Форма шапки — полуовал.

Рукавицы — расшиты серебром — символ чистоты и святости всего, что он даёт из своих рук. Иногда рукавицы у Деда Мороза трехпалые (кроме большого выделен еще и указательный палец — т.е. такие, как и по сей день носят наши военные в зимнее время). Но такие рукавицы у него не для удобства работы, но для обозначения принадлежности к высшему божественному началу («трёхпалость» — соответствующий символ ещё со времен неолита).

Пояс — белый с орнаментом — символ связи предков и потомков.

Валенки — шитые серебром.

Посох — витой, серебристо-белой гаммы. Посох завершает лунница (стилизованное изображение месяца) или голова быка (символ власти, плодородия и счастья). И то, и другое знак того, что Дед Мороз — это ипостась Велеса.

Цвет шубы, шапки и рукавиц (иногда и валенок) соответствует конкретной ипостаси Деда Мороза: красный, синий или белый. Но символику при любом цвете эти одежды сохраняют белую. Белый цвет и серебро — символы луны, святости, севера, воды и чистоты.

Снегурка или Снегурочка, героиня многих русских сказок, снежная девочка — внучка Деда Мороза, повсюду сопровождающая своего Дедушку — символ застывших вод, дух льда. Эта девушка всегда одета только в белые одежды. Головной убор — восьмилучевой венец, шитый серебром и жемчугом. Народы Северной Европы Снегурочку называют Снежной Королевой…

И по сей день Дед Мороз ходит в длинной шубе, валенках и с посохом. Передвигаться пешком или на санях, запряженных тройкой белых рысаков. Его постоянная спутница — внучка Снегурочка. Дед Мороз играет с детьми в игру «Заморожу», и прячет в новогоднюю ночь подарки под елкой.

На праздниках Дед Мороз появляется не сразу, а в середине торжества. По народным представлениям, любой гость — всегда желанный и должен быть объектом почитания как представитель чужого мира. Деда Мороза следует пригласить, что соответствует древнему ритуалу вызова-приглашения духов предков. Дед Мороз, по существу, и является предком-дарителем. Поэтому и зовут его не стариком или старичком, а дедом или дедушкой.

Но так было не во все времена. Веками запрещала церковь даже само имя Деда Мороза поминать. Но по мере ослабления христианства в начале XX века положение изменилось. Впервые после веков гонений Дед Мороз явился на Рождество в 1910 году. Но это было не на долго. Уже в середине 1920-х в СССР началась антирелигиозная кампания. Стараниями активистов не только елка, но и Дед Мороз были зачислены в «религиозные пережитки».

И лишь в декабре 1935 года по поручению Сталина член Президиума ЦИК СССР Павел Постышев опубликовал в газете «Правда» статью, где предложил организовывать для детей празднование Нового Года с участием Деда Мороза. Вместе с реабилитацией елки прекратились и обличения Деда Мороза, полностью восстановленного в правах. Устроители детских «елок» получили возможность проявлять инициативу, составители рекомендаций по устройству «елок» писали сценарии, что, в конце концов, привело к выработке стандартного ритуала общественной детской «елки»: «Дедушка-мороз… внезапно появляется в зале и так же, как сто или двести лет назад, а может быть, и тысячу лет назад, вместе с детьми совершает хоровод вокруг елки, распевая хором старинную песню, после чего из мешка его начинают сыпаться детям подарки».

В дальнейшем в СССР этот образ был окончательно канонизирован: древний славянский Бог Дед Мороз стал в наши дни символом самого любимого народного праздника — Нового Года, заменившего праздник Рождества Христова, которым при поддержке мирских властей церковь накрывала Коляду в течение почти целого тысячелетия…

Отношение церкви к Деду Морозу — как к языческому Богу — всегда было и сейчас остается сугубо враждебным. До сих пор некоторые православные обвиняют Сталина за то, что он не уничтожил Деда Мороза. Но сегодня, понимая, что Дед Мороз — это неотъемлемая часть неискоренимой русской традиции, церковь уже не надеется просто запретить его (как Бабу-Ягу или Владыку Морского), но настаивает теперь на публичном «крещении» Деда Мороза…

* * *

Молодецкая забава «Пофигу мороз».

Первый вариант игры.

На противоположных сторонах выбранной для игры площадки — «чистого поля» — обозначаются два «дома» (две «деревни») либо «дом» («деревня») и «лес», в «лесу» располагаются играющие. На середине расстояния между «лесом» и «деревней» ширину «поля» ограничивают двумя вешками. Расстояние между вешками определяется опытным путем, но, как правило, оно не должно быть меньше 10 метров. Между вешек лицом к играющим становится водящий — Мороз Красный нос. Он произносит: «Я Мороз — Красный нос. Кто из вас решится в путь-дороженьку пуститься?»

Играющие хором отвечают: «Не боимся мы угроз, и нам пофигу мороз!» (В сугубо детском варианте игры: «… и не страшен нам мороз»).

После этого они перебегают через «поле» в «дом», но пробежать надо обязательно между вешек. Мороз старается их «заморозить» — коснуться рукой или посохом. Причем, «действует» лишь самый конец посоха (именно «снежинка»), а не вся его длина. К остальной части посоха играющие могут прикасаться (туловищем, но не руками!), отталкивать его, отводить в сторону и пр. Но вариант с посохом можно использовать лишь при наличии определенного опыта, иначе можно нечаянно причинить травму играющим. «Замороженные» останавливаются и замирают в застигнутой позе на том месте, где их настиг Мороз, и стоят так до того момента, пока Мороз каждого из них не «разморозит» своим посохом после окончания всей перебежки. После каждой перебежки из «незамороженных» по какому-то условному критерию (например, при помощи считалки) выбирают нового Мороза, а предыдущий включается в игру наравне со всеми, включая и тех, кто был «заморожен». Игра заканчивается, когда не осталось ни одного участника (кроме последнего Деда Мороза), который не был бы хоть раз «заморожен». Последний Дед Мороз объявляется победителем. Можно в конце игры и сравнить, какой Мороз «заморозил» больше играющих.

Второй вариант игры.

Игра протекает так же, как и предыдущая, но в ней действуют два Мороза — Мороз Красный нос и Мороз Синий нос.

Стоя между вешкам, они произносят: «Мы два брата молодые, два Мороза удалые. Я Мороз Красный нос. Я Мороз Синий нос. Кто из вас решится в путь-дороженьку пуститься?»

Отличие от предыдущего варианта заключается в том, что те, кого «заморозил» Мороз Синий нос, выбывают из игры и в дальнейших забегах уже не участвуют.

Вариант с двумя Морозами более подходит, когда играющих изначально больше 10-15 человек.

Третий вариант игры.

Играющим между вешками надо пробежать дважды — из «дома» в «лес» и обратно. При этом, добежав до леса, играющий берет там некий заветный подарок или «клад» (пряник, конфету, монету, пр.), с которым и возвращается в «дом». Если же Мороз его заморозит на обратном пути, то «клад» возвращается в «лес». В конце игры определяется победитель — кто из играющих собрал больше «кладов». В этом варианте Дед Мороз может и не меняться, но быть постоянным ведущим. Оставшиеся «клады» Дед Мороз раздает участникам и гостям уже по своему усмотрению.

Подпишитесь на нас Вконтакте, Одноклассники

Новости партнеров

tainoe.info

Сайт капитана Николая Литау » Мыс Белый Нос

Мыса Белый Нос достигли утром 7 августа. Ветер был не сильный, но дул к берегу и потому якорная стоянка не была спокойной. Волнение шло с моря и «Апостол» раскачивался на зыби. Спустили тузик и Александр Обоимов уехал с дарами к жителям полярной станции. Переговоры прошли успешно: сауну включили, и тузик засновал от берега к яхте и обратно, свозя на землю мусор и возвращаясь с вещами более полезными.

Работа с парусами

Ветер тем временем усилился, разгоняя волну. Каждый следующий рейс надувнушки становился всё сложней, понемногу превращаясь в родео на волнах. Последняя поездка стала почти сплошным купанием в морской воде, какой смысл тогда в бане?

«Апостол» рвался с цепи, якорь ещё держал, но, имея за кормой берег, мы почувствовали себя неуютно. Чтобы не рисковать попусту снялись и, с трудом преодолевая взъярившуюся стихию, отошли мористее. Пришлось оставить на берегу среди своих коллег нашего кока, а самим немытыми уходить в укрытие. Ближе всего оказалась бухта Варнека на южном берегу острова Вайгач. Там и провели ночь.

Отсутствующего специалиста на камбузе сменил – и вполне успешно с этим справился – научный руководитель экспедиции. Увы, на все наши намёки он категорически заявлял: «Не надейтесь!»

За ночь ветер утих, море успокоилось, и мы вернулись на прежнюю стоянку к метеостанции. На этот раз первыми на берег съехали капитан и научный руководитель, оставив экипаж за судовыми делами. Кока мы обнаружили в компании трёх метеограций: Азизы, Раисы и Татьяны. Он был отмыт, выбрит, пострижен и доволен жизнью.

«Овцебык!» – отвлёк наше внимание от кока начальник станции Сергей Зеляков… В километре от строений шевелилась какая-то бурая масса. В сопровождении псов Графа и Маруси отправились знакомиться с современником мамонтов. Чем ближе мы подходили к зверю, тем скромнее вёл себя Граф, уступая лидирующую позицию Марусе, а когда подошли вплотную, то кобель вообще предпочёл остаться за нашими спинами.

Овцебык ковырялся носом в гальке, время от времени поддевая мордой брёвна плавника. Я не понял поначалу, что он делает: не камнями же питается? Мне объяснили, что бедняга чешется, страдая от укусов гнуса, который роем вился над ним.

Капитан и Граф

Приступили к фотографированию. Это переполнило чашу терпения скотинки и бычок, раза три недовольно фыркнув и безошибочно выбрав лидера группы, ринулся в атаку. «Давненько я так быстро не бегал», – сказал научный руководитель, присоединяясь к нам после короткого спринта впереди овцебыка. Обратно возвращались другим порядком. Впереди опять трусил Граф, показывая всем видом, что «если бы это был медведь, то я бы… а с копной шерсти связываться… сами знаете…» В арьергарде за всех отбрехивалась Маруся.

Оставив животное, прогулялись по окрестностям станции. Сходили к старому ветряку, который давал не только энергию, но и силой ветра приводил в действие циркулярную пилу. Что тут пилили в отсутствие леса?.. В ГУЛАГе всегда имелось что пилить. Развалины одного из лагерей печально виднелись неподалёку от станции.

Потом была сауна и общение…

Мы разжились на полярке сетевым компьютерным кабелем, накрывшимся как раз накануне, а Дмитрий Рубчевский помог местным жителям наладить работу автоматизированного метеорологического комплекса. Состоялся визит на яхту дамского населения метеостанции, включая Марусю. Культурная программа посещения завершилась совместным обедом, после которого апостольцы, сгибаясь под тяжестью даров, вернулись на борт яхты.

В 18 часов якорь был поднят и через несколько минут «Апостол Андрей» вошёл в пролив Югорский Шар. Веком ранее, 2 сентября (15-го по новому стилю) 1912 года, в Югорский Шар вошла «Святая Анна», чтобы в селении Хабарово оставить последние письма.

Ваш Литау,
фото Александра Обоимова

litau.ru

Дед Мороз — Красный, Синий, Белый Нос — Наследие Предковъ — Книги, статьи — Наследие Предковъ